Книга Демонолог - Эндрю Пайпер

Мы едем через штат по шоссе I-10, направляясь к Джексонвиллу. Это четырехполосное шоссе, асфальт здесь наложен на многослойную насыпь из гравия, что не дает нам утонуть в здешних болотах или влететь в густые лесные заросли, надвигающиеся на дорогу с обеих сторон. Потом наша машина сворачивает на юг, на I-95, мы минуем бесчисленные съезды к курортным городам и «удобным и превосходным» поселениям отставников-пенсионеров и проезжаем мимо станций приема сигналов с «Ранней пташки»[40]. Атлантика в нескольких милях к востоку.

Вот и все, что у нас осталось от сегодняшнего дня.

А я по-прежнему не знаю, что мне нужно делать. И где я встречусь с Безымянным.

Именно поэтому мы и не останавливаемся до самого Джупитера, если не считать заездов на заправочные станции и посещений туалета. Мы едем через весь этот городок, пока не останавливаемся на берегу океана, широко разрекламированного, но сомнительного курорта, где темно-коричневые волны накатываются на песок пляжа. Я паркуюсь, и О’Брайен без лишних слов вылезает из «Мустанга», сбрасывает туфли рядом с машиной и идет вниз, к воде, напряженным, скованным шагом. Присев на капот, я наблюдаю за ней. Воздух наполнен запахом соленой воды и морской растительности, а также никогда не пропадающим, сидишь ты в машине или снаружи, запахом жареной еды.

Элейн заходит в воду, не сняв одежды, даже не закатав брючины. Она просто идет вперед, хромая, словно не имеет намерения выходить обратно. Мне приходит в голову, что надо бы последовать за подругой, на случай если с ней что-то случится, если ее захватит подводным течением или она просто оступится и уйдет под воду. Но тут моя коллега останавливается и какое-то время просто стоит по грудь в воде. Каждая новая волна чуть приподнимает ее и опускает обратно ногами на дно, а вокруг и позади нее бурлит пена.

Еще некоторое время Элейн требуется, чтобы выбраться назад и вернуться к машине. Одежда ее промокла насквозь и прилипает к телу, подчеркивая ее отощавшую фигуру, так что моя спутница выглядит как потерпевший кораблекрушение моряк, выплывший на берег после многих дней болтания в океане на каком-нибудь обломке.

– Ну вот, в последний раз искупалась в море, – говорит она, садясь на капот рядом со мной.

– Не говори так.

– Да я вовсе не драматизирую ситуацию. Я вот послушала шум воды, и именно это она мне сказала. Вообще-то, это даже некоторым образом утешает. Так сказать, прощание между давними друзьями.

Я хочу возразить подруге – что это происходит с ней только потому, что мы наконец вылезли на солнце после долгой езды по шоссе и что она все равно умирает, прямо сейчас, в этот самый момент, когда ей вспомнилось такое почти забытое наслаждение, – но она права, и сейчас не время для пустых утешений. А затем, когда я уже собрался было залезть в багажник и достать оттуда полотенце, украденное вчера вечером из мотеля после поспешного и незавершенного вытирания самого себя, О’Брайен хватает меня за руку:

– Мы запросто можем проиграть. Ты это понимаешь, не так ли?

– Эта мысль никогда меня не покидала.

– Я что хочу сказать… То, что нам противостоит… оно сильнее нас, Дэвид. Оно древнее-предревнее, оно существовало еще до начала времен, и оно почти всеведущее. А мы кто такие?

– Парочка книжных червей.

– Отличное определение. Черви, которых ничего не стоит раздавить.

– Это ты так говоришь для придания нам бодрости? Если да, то, увы, это не сработало.

Вместо того чтобы рассмеяться, подруга лишь еще крепче сжимает мне запястье.

– Я тоже слышала некий голос, – говорит она. – Это началось после твоего возвращения из Венеции, но в последние несколько дней, пока мы ехали по шоссе – да даже в последние двадцать четыре часа, – он стал звучать еще четче и понятнее.

– И это…

– Нет, это не Безымянное. Это что-то доброе, несмотря ни на что. И хотя я и называю это голосом, он ничего мне не говорит. Он меня просвещает. Это звучит странно, я понимаю, но это единственный способ определить его действия.

– И что он тебе сообщает?

– Что можно все превозмочь, если ты не одинока. – Элейн целует меня в щеку и вытирает мокрый след, оставшийся у меня на коже. – Дьявол – или тот, о котором мы говорим, – не понимает твоих чувств по отношению к Тэсс, – говорит она едва слышно, почти шепотом. – Сам-то он полагает, что понимает, что такое любовь. Он прочитал все написанные стихи, всех поэтов. Но это всего лишь притворство. И в этом наше – очень незначительное – преимущество.

– Это тебе этот твой голос сообщил?

– Более или менее.

– А он, случайно, не подсказал, как нам следует им воспользоваться, этим очень незначительным преимуществом?

– Нет, – говорит моя собеседница, после чего сползает с капота, вся дрожа, и подставляет себя палящим лучам солнца. – Пока что он ни единым звуком не высказался на эту тему, мать его так.

Начальная школа в Джупитере – это низкое здание из желтого кирпича с влажным звездно-полосатым флагом, свисающим с флагштока в зоне высадки детей («ОСТ. НЕ БОЛЕЕ 5 МИН., НАРУШИТЕЛИ БУДУТ УБРАНЫ ЭВАКУАТОРОМ»). Идеальная, стандартная картинка нормальной американской жизни. А сейчас это к тому же – и в более значительной мере – отличный фон или задник для телерепортеров с их торопливыми, захлебывающимися сообщениями о непонятных, необъяснимых ужасах. Например, о каком-то чужаке со спортивной сумкой. О прощальной записке жертвы хулиганского нападения. О похищении ребенка, шедшего домой после школы.

Но есть здесь и кое-что немного другое. Нечто такое, что вообще не имеет объяснения.

На улице стоит парочка фургонов местной телевизионной службы новостей, хотя сперва, когда мы прижимаемся к обочине, мы не видим никаких телекамер. Но потом раздается школьный звонок. Одновременно распахиваются все двери, и оттуда выскакивают дети, изможденные и опустошенные целым днем, заполненным увещеваниями психологов-успокоителей и мрачными, наводящими тоску общими собраниями в гимнастическом зале, истерзанные конкурирующими командами телевизионщиков, которые появляются отовсюду и ниоткуда, проскальзывая мимо родителей, с нетерпением дожидающихся своих детишек, и потрясая микрофонами перед их лицами.

Какое сегодня настроение в школе?

Как вы относитесь к случившемуся?

Как справляетесь с создавшимся положением?

Вы знаете ребят, которые это сделали?

И наполовину испуганные, наполовину надуманные, переигранные ответы:

– Это было как в кино.

– Тут многие так делают.

– Да это были обычные, нормальные ребята!