Книга Будь со мною нежен - Киран Крамер

– Всего хорошего, юная леди! Эй, Харрисон!

– Да, сэр?

– Еще не поздно украсть ее, а? И уж на вашей свадьбе я готов играть бесплатно.

– Ах ты, старый пес! – рассмеялся Харрисон.

Корнелиус тоже не сдерживал смех, скорее напоминавший кудахтанье.

Взглянув на Тру секундой позже, Харрисон увидел, что она совершенно спокойна: справилась с эмоциями быстрее, чем полопались пузырьки в банке имбирного эля. Доску она держала под мышкой, готовая положить ее на воду.

– Ну что, поплыли? – спросил он.

– Конечно, – сказала она негромко.

В ее тоне явно сквозило напряжение. Она все понимала: знала, что выходить замуж за Дабза не следует, – но ничего не могла изменить. Абсолютно ничего.

Глава 25

Тру осталась довольна встречей с Корнелиусом за исключением неловкой заминки, которая произошла, когда он узнал имя ее будущего мужа. И потом, в конце… Фу – как неприятно! Вот зачем он сказал Харрисону, чтобы тот украл ее? Хотя старику простительно… Но что действительно поколебало ее спокойствие, так это осознание, что подобные визиты никогда не найдут понимания у Дабза. Навестить старика? Нет, это не для него. Это натолкнуло Тру на мысль, насколько они с Дабзом непохожи, если ей такое времяпрепровождение как раз доставляет удовольствие.

Настроение упало, но она постаралась скрыть это: зачем портить такой удивительный светлый день? Тем более что Харрисон сделал для нее все, как и обещал.

– Спасибо, что устроил эту встречу, – сказала Тру, когда они подошли к причалу.

– Он замечательный, правда? – Волосы Харрисона развевались, и Тру даже чуть-чуть позавидовала ветру, который играл ими, как любила играть она сама. Сейчас, когда он рядом, она любовалась им и не могла налюбоваться. Надо быть слепым, чтобы не заметить, как прекрасно он сложен. Очевидно, звезды шоу-бизнеса усердно работают над собой.

– Да, он очень хороший, – согласилась она, разрезая воду своей доской. Сейчас приходилось прикладывать больше усилий, потому что течение не помогало. – Значит, ты приезжал сюда, еще будучи школьником?

– Постоянно, – подтвердил Харрисон. – И лодка была та же самая, на ней мы любили плавать детьми. Корнелиус относился ко мне как к члену семьи, а после смерти мамы он по меньшей мере раз в неделю кормил меня ужином.

Тру резанула жалость, острая как край ракушки.

– Мне очень жаль. – Она старалась сдержаться, но от огорчения голос задрожал, а глаза защипало. В смущении Тру добавила: – В нашей семье никому и в голову не приходило пригласить тебя за стол, а ведь ты был совсем один.

Весло Харрисона рассекало воду.

– Но именно это и побудило меня к сочинению песен: одиночество. Я ни о чем не жалею, и тебе не стоит. Твой отец ведь тоже мне помог: сделал так, что социальные службы не смогли отдать меня в приемную семью.

– Как это?

– Сказал, что я самый лучший газонокосильщик в округе и поручился за меня. Видимо, воспользовался своими связями.

– Он сделал это из эгоистических побуждений, а вовсе не от душевной щедрости, – тихо заметила она. – Просто ты слишком добр, если так говоришь о нем.

– Нет, ты не права: он думал обо мне, я чувствовал это. И каковы бы ни были его мотивы, мне это пошло на пользу.

– Я рада.

– Не суди его строго. Я и сам прежде всего думал о себе.

– Только потому, что должен был.

– Я так организовал свою жизнь.

Следующие несколько минут они плыли молча. День выдался по-настоящему жаркий, и, даже несмотря на ветер, Тру вспотела. У Харрисона тоже капельки пота повисли над бровями.

– Не хочешь сделать перерыв и искупаться? Корнелиус прав: прилив остановился. Я был бы не прочь нырнуть.

– Пожалуй, – согласилась она. – Почему бы и нет?

Он присел на доску и снял обувь.

– Я пошел.

– Удачи! – рассмеялась Тру.

Он снова выпрямился и, улыбнувшись ей, красиво прыгнул в воду с края доски. Спустя несколько секунд вынырнул и крикнул:

– Как здорово! Давай, Тру!

Сделав несколько взмахов, он подплыл к ее доске и ухватился за край.

– Давай, мисс Мейбенк! Тут довольно глубоко, так что не бойся: краб за пятку не схватит, обещаю. Мы посреди пролива, так что и устриц тут тоже нет.

– Хорошо. – Вообще-то думала она вовсе не о крабах.

Сняв кроссовки, Тру задержала дыхание и прыгнула.

Божественно! Вода такая прохладная! Эта свежесть вскружила ей голову. Почему она не делала ничего подобного с тех пор, как закончилось детство в «Раю песчаного доллара»? Вынырнув на поверхность, Тру открыла глаза и, переполненная ощущением счастья, рассмеялась.

– Ты прав: это чудесно!

Он схватил ее доску, подогнал к своей и подплыл к ней, отчего ее сердце заколотилось. На его ресницах блестели бисеринки воды.

– Как в старые дни, правда?

– Да, точно как в старые дни, – кивнула она.

– Давай немного поплаваем без досок, чуть-чуть разомнемся, – предложил Харрисон.

– Давай.

Они отплыли примерно футов на сто, остановились и повернулись друг к другу. Он был так близко, что Тру почти чувствовала его прерывистое дыхание. Она тоже чуть-чуть запыхалась.

– Ну вот мы и здесь, – сказал Харрисон так странно, что она услышала другое: «Ну вот, мы и вдвоем».

«Вдвоем». Это витало в воздухе.

Доски покачивались неподалеку, и в любой момент Тру могла бы вернуться к ним, но что-то ее удерживало. Руки и ноги кружились в соленом прибое, который омывал их, поддерживая на плаву.

– Я правда хочу, чтобы ты была счастлива, – ни с того ни с сего сказал Харрисон.

– Спасибо. – Сглотнув, она нырнула в воду, чтобы хоть на секунду скрыться от него, затем вынырнула и убрала с лица прилипшие волосы.

Харрисон лежал на спине, глядя в небо, и был похож на того мальчишку из детства, по которому она скучала. Но что еще можно было сделать в этой ситуации, кроме как вернуться к доскам и продолжить путь.

– Это отличная идея. Плывем назад?

– Угу, – согласился он и поплыл.

На этот раз Тру поплыла брассом, не желая спешить и почему-то чувствуя необъяснимую печаль.

Пока она плыла, Харрисон терпеливо ждал, придерживая доски одной рукой.

Приблизившись к нему вплотную, Тру случайно задела его ногой и дала задний ход, пробормотав:

– Извини.

– Ничего. – Он улыбнулся, и ее печаль испарилась. Глаза его излучали тепло и понимание.