Книга Шерлок Холмс в Тибете - Джамьянг Норбу

Камень Всемогущества – совершенный кристалл, упорядочивающий, усиливающий и концентрирующий электрические вибрации особого свойства сверх всяких мыслимых ограничений. Я уже говорил, что отвечающие свойствам Камня Всемогущества электрические вибрации должны обладать определенной длиной волны. А теперь присовокупим сюда тот факт, что психическая энергия состоит, по сути, из миллионов бесконечно малых электрических разрядов, ежесекундно испускаемых нашим мозгом, причем длины их волн в точности таковы, как требует Камень Всемогущества. Простым смертным, которые не умеют управлять своей умственной деятельностью, камень может пригодиться не больше, чем дикарю телеграф. Однако для оккультиста, прошедшего полный курс обучения и способного не только проецировать мозговые импульсы за пределы мозга, но и направлять их куда угодно, этот кристалл становится поистине Камнем Всевластия. И вот он мой.

Пока Мориарти предавался чтению своей длинной и хвастливой лекции, я пришел к неизбежному выводу, что мы обречены, если только не сделаем хоть что-нибудь, причем немедленно. Но что мы могли сделать? Я взглянул на мистера Холмса, пытаясь понять, что у него на уме. Однако было очевидно, что даже мельчайшее его движение не останется без внимания Мориарти, поскольку тот не сводил глаз со своего главного врага. Не сомневаюсь, вся речь Мориарти, сплошь состоящая из самовосхвалений и бахвальства, была предназначена именно для мистера Холмса. Остальных же, включая меня, Мориарти считал слишком примитивными. Эта мысль унизила меня, однако она же заронила в мой разум возможный план действий.

В конце концов, почему бы мне, Хари Чандру Мукарджи (магистру искусств), не преподать нашему надменному профессору Мориарти (доктору философии) небольшой урок христианского смирения, а заодно и простой вежливости? Мистер Холмс стоял прямо перед Мориарти, их разделяло не более двадцати футов. За спиной Холмса стояли лама Йонтен и далай-лама, и я с гордостью заметил, что оба держатся прямо, не выказывая и крупицы того великого страха, который они, должно быть, испытывали. Я был в нескольких ярдах справа от них, однако это расстояние можно было увеличить, совершая время от времени маленькие, почти неприметные шаги. В какой-то момент мне стало ясно, что дальше двигаться нельзя, иначе Мориарти меня непременно заметит, однако мне удалось выйти за пределы его поля зрения. Тогда я глубоко вдохнул – «и спустил псов войны»[104].

В левой руке у меня был фонарь с закрытой дверцей. Я проворно перехватил его правой и швырнул в профессора. Читатель, должно быть, уже догадался, что я решил повторить попытку поджога, предпринятую мною в китайском посольстве. Увы, меня постигла неудача. Я снова не попал в Мориарти. Фонарь ударился о колонну и, отскочив, тщетно загромыхал по каменному полу. Ни тебе языка пламени, ни даже хоть какой-нибудь проклятой искры. Я совсем позабыл, до чего прочны эти современные безопасные фонари. Мориарти, черт бы его побрал, не отпрыгнул в сторону и даже не шелохнулся, но только зловеще расхохотался.

– Ах, до чего любезно с вашей стороны напомнить мне о нашем с вами незавершенном дельце. А я уж было совсем забыл. Итак…

– Осторожнее, Хари! – крикнул Холмс. Но было уже поздно. Слишком поздно.

Между глазами Мориарти и Камнем Всевластия промелькнула короткая вспышка света. Тут же Камень выстрелил огненным шаром. Шар ударил меня в грудь и с силой отшвырнул назад. На миг я лишился чувств, но вскоре ощутил сильнейшую боль. Она растекалась по мне, словно жидкий огонь. А потом предо мною предстал мистер Холмс, склонившийся над моим распростертым телом. В глазах его я заметил глубокую скорбь и тоску.

– Хари, друг мой, вы слышите меня?

Я почуял запах горелой плоти, исходивший от моей пробитой груди, и понял, что это конец, что настала пора отправиться в последний путь в караване жизни.

– Я умер, мистер Холмс, – просто ответил я. Но на самом деле все было не так просто: до меня донесся хриплый голос Мориарти, явно не желавшего, чтобы я ушел из жизни так скоро.

– Э нет, мой жирный друг. Не спеши. Прежде чем тебя не станет, ты будешь долго гореть на этом огне. Словно тлеющая головешка. О да. Словно тлеющая головешка. Ха-ха-ха.

Даже в последние минуты жизни мне было отказано в мире и утешении. Безумный смех Мориарти огласил пространство храма, и ледяной купол откликнулся эхом, стократ усилив и умножив его адский хохот.

– Ну, кто следующий? – мерзко прокаркал Мориарти. – Нет, Холмс, вы – только в последнюю очередь. Я хочу, чтобы вы увидели все от начала до конца. Должны же вы посмотреть на те страдания, которые выпадут на долю ваших друзей из-за того, что вы постоянно суете свой нос в мои дела. С кого же мы начнем? Давайте поразмыслим. Может быть, первым в чистые земли, как изящно выражаются в этой стране, мы проводим далай-ламу?

– Мистер Холмс! – воскликнул в отчаянии лама Йонтен. – Спасите же его святейшество.

– Старый болван! – рассмеялся Мориарти. – Ну что этот англичанин может сделать против моей силы? А против силы камня?

– Послушайте меня, – безнадежно прокричал лама Йонтен Шерлоку Холмсу, – на самом деле вы не англичанин. Вы один из нас. И у вас тоже есть сила.

– Что ты имеешь в виду, старая обезьяна? – крикнул ему Мориарти, однако внимание ламы было полностью сосредоточено на Шерлоке Холмсе, которого он неистово тряс за полу ладакского наряда. Первый и последний раз в жизни я видел мистера Холмса настолько ошеломленным. Рот его распахнулся, и он тупо уставился перед собой. Между тем лама Йонтен не оставлял попыток убедить Шерлока Холмса в своей безумной идее.

– Мистер Холмс, мистер Холмс, послушайте меня! Никакой вы не Шерлок Холмс! Вы прославленный тулку Гангсар, бывший настоятель монастыря Белого Гаруды, один из величайших знатоков оккультных наук. Нечистый убил вас восемнадцать лет назад, но, прежде чем жизненная сила окончательно покинула ваше тело, посредством йоги Пхова[105]нам удалось перенести ее в иное тело, далеко за пределами Тибета.

– Но я не помню… не помню… – пробормотал мистер Холмс и, покачнувшись, словно пьяный, отступил на несколько шагов назад.

– Вы не можете ничего помнить, ведь в тот миг, когда выполнялись действия Пхова и отверстие Брахмы[106]открылось, чтобы выпустить священную птицу, вы были без сознания и стояли на пороге смерти. Именно поэтому, когда сознание устремилось наружу, мы не смогли направить его куда бы то ни было, и нам пришлось вверить его силе Трех Драгоценностей, чтобы они помогли найти ему подходящее тело[107]. Мы сделали все, что было в наших силах.