Книга Чужая - Татьяна Губина

— Что это, Сашка?

— Это песня о парне, который влюблен в девушку много-много лет, а она любит его друга. И он не имеет права сказать ей о своей любви и страдает.

Катя сняла руки с клавиатуры и тихо сказала:

— А может, этот парень не прав, и девушка не любит своего избранника, и не знает, как сказать об этом тому парню. Что нет на свете дороже человека для нее, чем герой этой песни. И что она хочет быть с ним всю жизнь, в радости и печали, рожать детей, строить дом и сажать деревья.

Сашка подошел к ней и положил руки ей на плечи. Наклонился и, касаясь губами нежной кожи ее шеи, прошептал.

— Тогда надо написать другую песню. Где все будет хорошо.

Она повернулась и посмотрела ему в глаза.

— А все будет хорошо?

Он притянул ее к себе и поцеловал. Долго, медленно, словно пил ее дыхание, растворяясь в запахе ее волос и падая в сладостный, невероятный омут запретных желаний.

— Я люблю тебя, Пархоменко. Я люблю тебя так давно, что даже сама этого не знала. — Катя оторвалась от его губ и подняла глаза.

Он взял ее лицо в свои большие горячие ладони.

— Нет, Катька, так, как я, любить никто просто не сможет. Я…

Она закрыла его рот рукой и покачала головой. Слова были не нужны.

Он подхватил ее на руки и осторожно понес к большому старому дивану. Никого и ничего больше не было вокруг. Только бархатные глаза, волна каштановых волос на белизне шелковой подушки и его прерывистое «Катенька, Катенька…»

— Саш, телефон. — Катя открыла глаза и зажмурилась. — Хватит на меня так смотреть, Пархошка. У меня аж мурашки по спине. Ты слышишь? Это, наверное, дядя Ник. Саш!!! — Он с сожалением оторвался от нее, но не выпустил ее руки.

— Только никуда не уходи, — предупредил он, словно спасаясь, что она сказочный миф, и если он сейчас отпустит ее руку, она растворится.

— Я никуда не исчезну. Да ответь же ты, дурила!

Сашка нашарил на тумбочке надрывающийся телефон.

— Да, пап… А что уже прошло два часа… Три?… М-да, я и не заметил… — Ник что-то говорил. А Сашка смущенно улыбался. — Ох, все-то вы, предки, знаете… ладно, понял, — он отключил телефон. — Кать, надо жарить картошку. — Он запустил руки в ее волосы и прижался к ним лицом.

— Эй, народ, вы где все? — неожиданно раздался веселый голос Пашки. — Я машину новую купил!

Они даже не успели прикрыться. Пашка стоял на пороге комнаты во весь свой гренадерский рост. В руках он держал большие пакеты с пивными банками. Широкая улыбка сползла с круглого лица Большого. Он шагнул к двери, так ничего и не сказав, захлопнул ее за собой.

— Паша! — Катя рванулась с дивана.

— Стоять! — вскрикнул Сашка. — Нет, Кать, я сам. — Он впрыгнул в джинсы. А ты жарь картошку.

— Саш, только не бейте друг друга. У тебя еще рука больная, — крикнула Катя ему вслед, но он вряд ли ее услышал.

— Пашка, стой, черт побери! — Сашка подбежал к разворачивающемуся джипу.

Если бы не маленькое пространство перед воротами нашей дачки, он не успел бы. Но Павел не желал выходить из машины. Сашка встал перед капотом и прямо смотрел другу в глаза через лобовое стекло. Огромный джип застыл, словно большой черный зверь. Пашка давил и давил на газ, от этого зверь становился еще более грозным.

— Выходи! — потребовал Сашка. — Поговорим.

Пашка не реагировал, все так же сверля друга взглядом. Сашка боялся тронуться с места, ибо тогда Павел сразу бы рванул на дорогу. Джип порычал еще минут пять. Павел понял, что Сашка не уйдет, и вышел из машины.

— Она любит меня! — крикнул он.

Может быть, — не спорил Сашка. — Но детей рожать будет от меня. И деревья сажать.

— Какие деревья? — Павел шумно дышал. Его желание раздавить Пархошку джипом было столь велико, что он даже испугался.

— Разные, — пожал плечами Сашка. — Яблони, груши и баобабы. И мы будем сидеть под ними с тобой через много лет и пить пиво.

— Я не отдам тебе ее! Никогда! Ты предал меня! — Пашка кричал и кричал, бил кулаками по блестящей поверхности джипа и не остановился даже тогда, когда подъехала наша машина, и из нее словно горох выскочили Манюня, Дашуня и Ник.

Девчонки встали рядом с братом, а Ник подошел к Паше. Он пытался обнять его за плечи, но Большой отпихивал и продолжал кричать.

— Заткнись!!! — наконец не выдержал Ник, — быстро, я сказал. Сел в машину. Я отвезу тебя домой.

— Папа! — Сашка рванулся к отцу. — Нам надо поговорить с ним.

— Не сейчас, — отрезал отец, насильно усадил вопящего Пашку на переднее сидение и уехал.

Звук мощного двигателя стих через несколько минут. Сашка остался стоять на дороге. Девчонки убежали в дом.

— Ты не передумал сажать со мной сад? — в тихом голосе Кати дрожали слезы. Сашка резко повернулся и порывисто ее обнял.

— Он поймет, Саш. Он умный, благородный и добрый. И очень любит нас обоих. Просто надо подождать. — Катя гладила его по широкой спине, и сама не знала, кого она уговаривает: себя или Сашку.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Я распахнула дверь подъезда и увидела Лельку. На ней был потрясающий серый шелковый костюм. Аришка стояла около матери и улыбалась.

— Почему такое озабоченное лицо в день свадьбы сына? — Лелька сощурила глаза.

Ох, хорошо знает меня моя подруга. Ничего не утаишь.

— Да так, нервы, знаете ли. Ну, что, поехали. А Дэн где?

— Так он в лимузине, с женихом, — рассмеялась Аришка.

Я посмотрела на нее. Такой счастливой я никогда не видела дочь своей лучшей подруги. Беременность и роды совсем не отразились на ее внешности. Только прибавили мягкости во взгляде и движениях. Они с Дэном прилетели из Лондона сегодня рано утром, специально на свадьбу Сашки и Катюшки. Янина с мужем тоже прикатили из благословенной Швейцарии. Уже полчаса стоят у загса, о чем мне каждые пять минут сообщают по сотовому.

— А сынишку ты с кем оставила? — спросила я Арину, пока усаживалась в нашу машину.

— С нянькой, — беззаботно ответила Арина. — У нас такая нянька боевая, жуть. Езжайте говорит, господа, спокойно, нам без вас будет очень хорошо. Да мы же на пару дней всего, теть Тань. Отгуляем свадьбу, и вместе с Сашкой и Пельменем обратно в Лондон.

— Да знает она все прекрасно, — одернула дочь Лелька, пристально глядя на меня. — Давай-ка, доча, сядь на переднее сидение.

Лелька устроилась рядом со мной. Ник лихо развернул наш опелек и пристроился в хвост длинному лимузину. На светофоре кавалькада приостановилась. Около пешеходного перехода застыла невысокая полная девушка с рыжими волосами. Она пристально рассматривала красивую машину. Я оглянулась и похолодела.