Книга Герой не нашего времени. Эпизод 2 - Дмитрий Полковников

«Ну, лиха беда начало», – вздохнул Ненашев, давя неосознанное желание перекреститься. Зло во имя добра он принёс в это место.

Как странно, он, много раз перебирая варианты, зажигал Аркадию. На форумах – ноль эмоций, лишь советы, чтобы загорелось быстро, дымило гуще, дольше.

Фосфор заранее достать, смешать бензин с керосином, найти покрышки. Их следовало напихать в дома, рассматриваемые его советчиками, исключительно как бутафорию. А на деле лишал Саша живущих там советских граждан единственного жилья, и попробуй потом отстройся!

– Дробь! – зло буркнул Максим.

Сами справятся, условия им батюшка растолковал. Может, и уцелеет что-то стоящее на правой стороне центральной улицы.

Ему бы для счастья пару «химических» танков[176]в каждом по три с половиной сотни литров вонючей смеси, и не нужны ему ни дома, ни роща. Была в Красной армии 1941 года мобильная легкобронированная система постановки дымов.

Ненашев до крови закусил губу, зная, что происходит. Как ещё более стремительно меняется отношение селян к Красной армии, но иначе нельзя. Подожги он заставу в Пельчицах или деревню на другом берегу, ослепнет его наблюдательный пункт.

Впрочем, дым от горящих домов и сараев скоро закроет следующую неприглядную картинку.

Как ослабнет огонь, так устремятся в Южный городок «отважные» селяне. Начнётся массовый грабёж покинутых квартир. Ковры, меха, хрусталь, мебель найдут новых, бойких владельцев.

Опять радоваться не стоило. Огонь немецкая артиллерия вела по заранее изученной цели. Там тоже умели считать, красиво рисовать карты, наносить цели на планшеты. Ненашев лишь убрал возможность немцев беспрепятственно улучшать наблюдаемый результат.

Девять минут безнаказанно стреляют немцы. Через семь начнётся штурм Западного острова. Снятые с диверсанта часы пунктуально отсчитывали время.

– Товарищ майор, старший лейтенант Суворов… он, он…

– Что – он? Ранен? Убит? Отвечай! Ты что, язык проглотил?

– Когда вы те слова сказали, побледнел и, ни слова не говоря, вскочил в ваш мотоцикл и поехал в сторону города.

«Чёрт, вот оно – слабое звено. Сам виноват, передавил на парня. Бросил батальон, побежал спасать семью…» Следующие мысли прервал зуммер полевого телефона.

– На связи 204-й полк. Просит дать цели для открытия огня.

Максим выдохнул. Быстро артполк раскочегарился. В Прибалтике кто-то полчаса просил разрешения открыть огонь, сжимая кулаки и зло наблюдая, как немцы безнаказанно мешали красноармейцев с землёй.

Дошёл, значит, до них его лейтенант. Как ни готовились к войне, но рации артиллеристов 204-го полка не снабжены позывными, и они сами не решились бы работать открытым текстом в эфире. Запрещено специальной инструкцией[177].

Панов знал, что советская артиллерия не молчала под Брестом и прошлый раз. На севере города, прямо из парка 447-й и 131-й артполки начали гвоздить по стрелявшим батареям и переправам фашистов[178].

Пока работала наша артиллерия, расходуя немногие снаряды, держалась северная часть города. Зато сейчас пусть и редко, но огрызалась и избиваемая немцами крепость.

– По миномётной батарее… Цель площадная… Осколочно-фугасной гранатой…

Для первого удара намечено место, где уже десять минут подряд взметаются в небо хвосты огня, оставляя за собой густой дымный след.

Вермахт здесь массово применил реактивное оружие. Не только шестиствольные миномёты, было оружие гораздо проще.

Сначала копали неглубокую яму, куда ставили раму из дерева или металла. Регулируемый руками упор придавал нужный угол возвышения. Сверху – четыре ящика-контейнера. Каждый с зажигательной или осколочно-фугасной ракетой, калибром от 28 до 32 сантиметров.

Панов чётко помнил фотографию, где в тени маскировочных сетей ими было заставлено целое поле. Ряды, один за другим. В сторонке на открытых позициях ждали своего часа многоразовые реактивные миномёты. Вермахт делал ставку и на неизбежный шок от секретного для русских вида оружия.

Девять батарей готовы обрушить на крепость три тысячи штук дымящих боеприпасов[179]. Они не имели стабилизаторов и, крутясь в воздухе, для пущей кучности, уступали в дальности полёта установкам БМ-12, получившим прозвище «Катюша».

Пусть мало снарядов у 204-го полка, но промахнётся по огромному «футбольному полю» только слепой. Если не осколок, то взрывная волна повредит установку или заставит ракету изменить траекторию. Вот тогда готовая к переправе «толпа» должна испугаться до смерти. Пусть им будет хуже, чем прошлый раз, и после пары пристрелочных выстрелов Панов скомандовал залп.

«Есть накрытие!» В результате работы 6-дюймовых пушек теперь не всякая вспышка перед Западным островом портила крепостной ландшафт, и дымные шлейфы беспорядочно потянулись в разные стороны. Следующий на очереди – узел связи и вышки на берегу.

«Теперь я здесь царь горы!» Майор зло стукнул двумя кулаками о бетон.

Поднятый на западном берегу аэростат, хорошо видимый с окраины Южного городка, стал хорошим ориентиром для артиллеристов 204-го гаубичного артполка.

Майор Царёв потрясённо смотрел, как палаточный лагерь полка, где сорок минут назад ещё спали его бойцы, накрыл огонь артиллерии. Но удар был комбинированным. На парк, невидимый с западного берега, звено пикировщиков практически в упор вывалило фугасные бомбы.

Хотя полк подняли по «боевой тревоге», без жертв не обошлось. К частым подъёмам привыкли, и везде, несмотря на запрет, находились люди. Кто-то залез под нары и, повернувшись на бок, досыпал, кляня неуёмное начальство, заранее зная, что именно его обязательно оставят в лагере.

Дивизионы не могли просто так, без надзора, оставить имущество, впрочем, как и сразу всё нужное взять с собой.

После первого грянувшего взрыва начальник штаба полка успокаивающе улыбнулся:

– Не бойтесь, это манёвры, наши учения.

– Какие к чёрту учения! – заорал командир первого дивизиона, наблюдая, как от палаток прыснули хозяйственники. Под одним из бежавших ушла вниз земля, и взрыв снаряда выбросил вверх лишь один песок.

А как нелепо погиб их инструктор по пропаганде! После того как в небе пронеслись две волны немецких самолётов, политрук решил лично снять портреты Ленина, Сталина, Кагановича, Молотова, висевшие на деревьях в летнем клубе. Ох, сколько сил угрохали на четыре полотна размером полтора на два метра! Как долго искали художников, выцарапывали их к себе, желая блеснуть в корпусе агитацией! Теперь на месте клуба – воронка от бомбы. В парке горят деревянные макеты, а аккуратно посыпанные песком площадки превратились в изрытую землю.