Книга Операция "Переброс" - Павел Иевлев

Столб огня над заправкой осел, но там по-прежнему полыхало – догорало оставшееся во взорвавшихся цистернах топливо. Очаг пожара разрастался – видимо, загорелись прилегавшие к заправке дома. От этого пламени глухая ночь постепенно сменилась багровыми сумерками, в которых просматривалось какое-то движение на выходящих на площадь улицах. Разобрать, что за смутные силуэты мечутся там, было невозможно, но мелькающие тени явно приближались.

– Так, ребятки, – скомандовал Борух, – слушай мою команду: живо на стену! Артём и я – к пулемётам, Ольга – прихвати РГ-6, будешь работать по площадям. Думаю, снайперский огонь нам сегодня без надобности.

Артём с Борухом разбежались по углам стены, чтобы захватить как можно больший сектор обстрела. Рядом с пулемётными точками стояли снаряженные коробки с лентами и по ящику гранат – на случай прорыва к стенам. К сожалению, расположение пулемётов не позволяло вести фланкирующий огонь. Ольга заняла позицию в центре, притащив здоровенную дуру револьверного гранатомета РГ-6, но не бросив и свою парочку, – «винторез» с «валом». Потянулось напряжённое ожидание – привычные Боруху и Ольге, но незнакомые доселе Артёму звонко тикающие в мозгу последние минуты перед боем.

Артёму было страшно. Он судорожно вспоминал наставления Боруха по стрельбе из пулемёта – весьма, по нехватке времени, краткие. Главное, что запало в память: нельзя садить непрерывно, а то ствол перегреется. Надо делать очереди с перерывами. Но, насколько длинными должны быть эти перерывы, Артём уточнить забыл, и теперь эта мысль его мучила. Выяснять было поздно – Борух стоял далеко, а отойти от пулемёта Артём боялся. Он посмотрел вдоль стены, но увидел только Ольгу, которая заметила его взгляд и помахала в ответ рукой. «Какая симпатичная девушка, хоть и лейтенант», – подумал Артём. Спохватившись, он махнул рукой в ответ, но Ольга покачала головой и только указала вперед: «Смотри, мол, внимательно!» Артём снова приник к прицелу, гадая, сколько выстрелов должно быть в очереди, чтобы не перегреть ствол. А ну как заклинит? Запасной ствол лежал в ящике рядом, но менять его в темноте и на нервах… – ну уж нет, только не это… Кажется, он где-то читал, что это нормальное состояние перед первым боем – даже самых смелых людей трясёт, и панические атаки начинаются раньше вражеских. Но сейчас это не утешало – от адреналина мутилось в глазах и звенело в ушах, руки ощутимо подрагивали, а ноги подкашивались так, что он чуть ли не висел на пулемёте. «Скорее бы началось, что ли», – подумал Артём и не сразу понял, что его пожелание исполнилось.

Мелькавшие смутные фигуры – тени в тенях – вдруг слились в плотную волну, хлынувшую к стене замка. Погасли фонари на тумбах, полыхнув на прощание синими озерцами огня, и чёрные силуэты объединились в неразличимую массу, движущуюся через площадь – не слишком быстро, со скоростью торопливо идущего человека, – но упорно и неотвратимо, как ползущая из вулкана лава. Невозможно было понять, сколько их, невозможно было разобрать, на что они похожи, – просто тупо прущая сила. Артём все ещё завороженно смотрел на этот прилив, когда вступил в дело пулемёт Боруха: «Дум-Дум-Дум-Дум…» Артём, спохватившись, развернул ствол своего КПВ и нажал на спуск – целиться необходимости не было, промахнуться по валящей к стене толпе невозможно. Один из мощнейших в мире пулемётов, практически автоматическая скорострельная пушка, КПВ имеет калибр 14 с половиной миллиметров. Пуля весом 64 грамма – размером с небольшой огурец – прошивает борт БТР, как швейная машинка тряпку. От работы пулемёта заложило уши и затряслась стена под ногами – Артёму показалось, что сейчас начнёт крошиться бетон. Тем не менее короткая очередь канула в наступающих, как пригоршня гальки в море – без видимых последствий. Чертыхнувшись, Артём принялся лупить длинными, выстрелов на тридцать, очередями, водя стволом в пределах небольшого сектора. Хотелось нажать спуск и не отпускать его до окончания ленты в коробке, но Артём снова вспомнил про перегрев ствола.

«Вухх-Вухх-Вухх», – вступил в дело шестизарядный гранатомёт Ольги, однако вспышки разрывающихся в толпе гранат, казалось, не оказывали видимого действия – масса пёрла через площадь, всё так же неразличимая в темноте и неотвратимая. Артёму казалось, что он попал в кошмарный сон – когда, что бы ты ни делал, ничего не помогает, и враг надвигается, надвигается… С лязгом отсечки кончилась патронная лента, и писатель заметался в панике, пытаясь вспомнить Боруховы наставления, – сдернул пустую коробку, крякнув, подал вверх тяжеленную полную… Защёлкнулась? Вроде бы да… ленту в приёмник, в приёмник… да что тебе надо, скотина! Чего ты не лезешь! Чёрт, в гильзоотводе осталась пара гильз… Артём, злобно шипя, неловко пытался пропихнуть их ножом под заслонку, обжигаясь, царапаясь и из последних сил борясь с подступающей паникой, – казалось, что он возится с лентой чуть ли не полчаса, и сейчас, вот прямо сейчас над стеной всплеснётся чёрной пеной наступающий вал чудовищ… Ручку вверх – плавно отпускаем… Всё, патрон захвачен, можно стрелять – он больше не беззащитен перед накатывающейся волной ужаса!

Над головой хлопнуло, и площадь залило мертвенно-белым ярким светом – Борух пустил осветительную ракету. Повисшее на парашюте маленькое режущее глаза магниевое солнышко расчертило площадь резкими тенями, превратив пространство в мечущийся чёрно-белый ад. Артём, забыв нажать на спуск перезаряженного пулемёта, всматривался вниз, где на него бежали… кто? Первое смутное впечатление – гориллы в чёрных пластинчатых латах. Массивные прямоходящие фигуры мощных, квадратных почти очертаний, с длинными руками… В контрастном ярком свете лиц не разобрать… да и есть ли у них лица? Первые ряды наступающих добежали до Боруховых «сюрпризов», и хлопки противопехотных мин слились в глуховатый непрерывный салют, а площадь стало заволакивать белёсым пороховым дымом. К радости Артёма, волна наступающих резко замедлилась, и он поспешил добавить, выкашивая неприцельными очередями десятки чудовищ. При свете гаснущей уже ракеты стало наконец видно, что расход боеприпасов идёт не впустую – чёрная в магниевом свете кровь летела фонтанами вместе с ошмётками плоти. Накачанный по уши адреналином, Артём давил и давил на спуск, вовсе не ужасаясь чудовищности зрелища – лишь ледяной злой азарт да опасение за ствол, заставляющее его разбивать смертоносный огонь на отрезки очередей. Падающая осветительная ракета метнула по площади лезвия теней – и погасла. Секунды жутковатой слепоты, разрываемой только вспышками дульного пламени, – и новый хлопок разливающегося над площадью беспощадного белого света. Пространство покрывал ковёр шевелящейся массы и потоков крови, но наступающих это, похоже, не останавливало – чёрные глянцевые фигуры, вплотную приблизившись к стенам замка, и, не задерживаясь ни на секунду, облепляли их как муравьи конфету. Казалось, без штурмовых лестниц это пустое занятие – но нападающие неожиданно резво поползли вверх, цепляясь немыслимым образом за мельчайшие выемки стены.

– Гранаты! Гранаты, мать вашу! – донёсся до Артёма жуткий, на грани срыва голоса, вопль Боруха.

Со стены полетели ребристые мячики гранат Ф1, захлопали внизу разрывы. Артём судорожно метнулся к ящику и первую гранату отправил, забыв выдернуть кольцо, но взял себя в руки и, почти не глядя вниз, одну за другой швырнул через зубцы стены четыре «лимонки». С пятой в руках он застыл – впервые увидев мантиса лицом к… лицу? Здоровенное, ростом за два метра, чёрное создание теперь не показалось ему похожим на гориллу. То, что издали походило на доспехи, оказалось лаково отливающим глянцевым хитином, покрывающим не похожее ни на что существо. Длинные передние лапы напоминали конечности богомола с их острыми зубчатыми предплечьями, но оканчивались хватательной кистью, грудь выдавалась вперёд острым углом панциря, ниже шли кольцевые сочленения таза, похожие на шаровые шарниры глубоководного скафандра, и короткие, но очевидно мощные нижние конечности, сгибающиеся назад, как у кузнечика. Но страшнее всего была маленькая треугольная голова, похожая на вырезанную из чёрного дерева злобную маску с вытянутыми вперёд роговыми челюстями и блестящими блюдцами чернильной темноты глаз.