Книга Геополитика постмодерна - Александр Дугин

С точки зрения стратегической доктрины США существуют три сосредоточенные на евразийском пространстве реальности, которые ограничивают американскую гегемонию к 2050 году. Это, в первую очередь, Китай, который становится самостоятельным полюсом и имеет для этого очень серьезные основания: экономические, демографические, культурные, политические. Это исламский мир, который является политическим антагонистом однополярного мира и отвергает однополярный мир из-за несовместимости исламских ценностей с ценностями системы однополярного мира (либерально-демократическими и американскими). И существует Евросоюз, который претендует на то, чтобы стать новым геополитическим субъектом с собственной политикой, собственными энергетическими интересами, заинтересованный в прямых контактах с арабским миром и доступе к арабским энергоносителям без всякого посредничества США. Этот европейский полюс все более осознает себя как антагонист однополярного мира. И, безусловно, самой главной в этой евразийской системе является территория стран СНГ, и в первую очередь — Российской Федерации.

Делая «update» и «upgrade» классической геополитической теории, мы получаем следующую картину: для полного утверждения однополярного мира Соединенным Штатам Америки и их атлантическим союзникам необходимо получить контроль над этими тремя пространствами — Европой, исламским миром и Китаем — и не допустить их самостоятельного конкурентного возвышения, и поскольку в значительной степени Россия играет геополитически и стратегически центральную роль, то воспрепятствовать становлению России новым мощным геополитическим образованием, способным к самостоятельному волеизъявлению, и, соответственно, разделить Евразийский континент на четыре базовых больших пространства. Эта задача сформулирована еще в 1992 году Полом Волфовицем и Льюисом Скутером Либи в их докладе о том, что угрожает интересам США в XXI веке. Самая главная угроза — возможность возникновения евразийского альянса на евразийском материке, т. е. некий альтернативный сценарий, который сорвет строительство однополярного мира. То есть если между этими четырьмя большими пространствами плюс «боковые» пространства, такие как Индия, которая сама по себе представляет целый континент, и Юго-Восточная Азия, возникнет стратегическое партнерство и сотрудничество, то однополярный мир потерпит фиаско. Таким образом, пространство Евразии оказывается в центре внимания двух фундаментальных мировых сил.

В этой связи нельзя не обратить внимания на создание фонда «Евразия», который базируется в Америке, а в России действует под именем «Новая Евразия», и сейчас американский посол господин Вершбоу активно развивает сетевые структуры этого фонда на территории Кавказа под предлогом борьбы с фундаментализмом, в Западной и Восточной Сибири — под предлогом изучения процессов демографии китайской миграции и т. д. Иными словами, США в высшей степени интересуются Евразией как объектом в рамках атлантической геополитики. Речь идет о контроле над этим объектом и поддержании Евразии именно в качестве объекта. Существует противоположная евразийская позиция, где Евразия мыслится как субъект и где выстраивается альтернативная контрстратегия. Эта контрстратегия состоит в том, чтобы найти общие точки соприкосновения между всеми большими пространствами евразийского материка, для того чтобы сбалансировать американский полюс и создать некое равновесие.

Когда происходило вторжение американцев в Ирак, американский консервативный фонд «Heritage Foundation» опубликовал очень важную интересную статью некоего господина Халстона под названием «Стратегия собирания вишен», где он уподоблял проявившийся в тот момент франко-германо-российский альянс, ось Париж — Берлин — Москва, выразившую несогласие с американской агрессией, компании Дороти из сказки «Волшебник страны Оз». В компании Дороти были существа, каждый из которых был лишен какого-то фундаментального качества: у Страшилы были соломенные мозги, у Железного Дровосека не было сердца, а у Льва не было храбрости, т. е. каждый из них был ущербен, но, будучи вместе собранными в команду вокруг Дороти, они могли осуществлять те задачи, которые перед ними стояли, и достичь желаемого. И вот автор статьи уподобил Францию, Германию и Россию этим друзьям Дороти: у Германии нет внешней политики, нет армии; французская экономика в кризисе; Россия вообще находится в полуобморочном состоянии, но тем не менее если сложить все эти потенциалы трех «друзей Дороти», то для американцев получается вполне серьезная опасность. Их задача была не допустить, развалить этот альянс любой ценой. Внушали, что он не нужен, лишний, бестолковый, все равно ничего не светит от этого, что он вообще не альянс вовсе, и постепенно с задачей справились.

Атлантическая геополитика, понимая, что альянс Европы, России, Китая, исламского мира, других больших пространств евразийского материка может составить серьезнейшую конкуренцию и сорвать планы мировой доминации однополярного мира, делает все возможное, чтобы не допустить такого альянса.

Итак, Большая Игра в современном издании, как, кстати, говорили о Большой Игре между Российской империей и англо-саксами в XIX веке, позиционна на всем Евразийском пространстве. Суть по большому счету не меняется, меняется время, меняются государства. Большая Игра XXI века — это игра между евразийцами и атлантистами.

Атлантисты играют на то, чтобы не дать четырем главным большим пространствам евразийского материка образовать некую коалицию, которая могла бы координировать свои стратегические позиции и тем самым сорвать полную доминацию, полный контроль США над всем миром, сорвать процесс глобализации и утвердить многополярный мир. Это атлантическая сторона большой игры, это тот, кто играет в шахматы с той стороны. С этой же стороны играют евразийцы. Их задача — сделать нечто полновесное из нескольких больших пространств Евразии, каждое из которых имеет какой-то недостаток, как в истории про Дороти и ее друзей. У России нет приличной экономики и политической воли, у Китая недостаток ресурсов, у Европы тоже недостаток ресурсов, у исламского мира есть мощная пассионарная идеология, есть ресурсы, но тоже нет экономики, нет адекватного взаимопонимания, т. е. каждый из участников евразийского альянса имеет фундаментальные недостатки, и евразийская задача заключается в том, чтобы преодолеть эти недостатки и складывать этот потенциал, создавать предпосылки многополярного, а не однополярного мира. Вот смысл Большой Игры, смысл геополитики XXI века.

Газ и геополитика

Как все это проецируется на газовую сферу? Здесь сразу заметен один очень интересный момент: основные запасы газа, которые, как мы выяснили, являются резервной энергетикой мира, находятся как раз в евразийском материке, это 70 % газовых запасов. Первое место по запасам газа занимает Россия, второе — Иран, дальше — Саудовская Аравия. Также большие запасы есть в Туркмении, Казахстане и т. д. На самом деле газовые месторождения есть, конечно, и в других регионах мира, но основной массив находится именно на евразийском пространстве, т. е. в труднодоступных для морского вторжения территориях. А потребители газа в большинстве своем находятся на периферии Евразийского материка.

Если мы посмотрим на экономику Евразии отвлеченно, с точки зрения чисто экономической, не отягченной никакими политическими и национальными соображениями, мы увидим, что баланс газового рынка привел бы к очень быстрому гармоничному и стабильному развитию всех евразийских пространств. Представим себе, что Россия никак политически не сдерживается в поставках газа в Европу, Китай, а также в Турцию. Благодаря такому чисто теоретическому подходу экономики этих стран, особенно энергозависимая экономика Европы и экономика Китая, которые и так достаточно активны, получают дополнительную стабильную базу для очень интенсивного, мощного и стабильного развития, т. е. у них появляется гарантия будущего.