Книга Прикосновение - Анита Шрив

Она не видит ни зеленовато-синей вазы с пером на подоконнике, ни красного эмалированного стула у стены. Кто спал здесь с тех пор, как она ушла два года назад? Когда эту комнату начали готовить к отъезду? Сидни вспоминает, как Джефф стоял у окна, а она думала, что он, быть может, плачет.

Она знает, что несмотря на мучительное расставание с Эндрю, у нее тогда не было другого выхода. Смерть Дэниела явилась результатом жестокости и своенравия судьбы. Но действия Джеффа, наверное, всегда будут вызывать у нее недоумение. Являлись ли они проявлением темной стороны его натуры, свидетельствующим о роковом нарциссизме и редкостном отсутствии эмпатии? Быть может, он сделал это из спортивного интереса, из азарта? Или Джефф ничего не мог с собой поделать, угодив в поток соперничества, увлекший его за собой прежде, чем он успел выбраться на берег? Понятно, что Джефф эгоистичен и себялюбив, а также настроен на бескомпромиссную конкурентную борьбу вопреки даже своим собственным интересам. Но делает ли это его злым человеком? Или всего лишь указывает на вполне объяснимые изъяны?

«Мое поведение было импульсивным, — сказал ей Джефф в ночь, когда исчезла Джули. — Пожалуй, даже легкомысленным».

Сидни встает и еще раз осматривается вокруг, пытаясь припомнить, что было до того, как в ее жизни появились Джефф, и Бен, и мистер Эдвардс, и Джули. Передней всплывает только какой-то неясный, почти неосязаемый силуэт: молодая женщина двадцати девяти лет, живущая сегодняшним днем, замершая между жизнью, от которой она пытается убежать, и жизнью, о которой она еще не имеет ни малейшего представления. Силуэт тает прямо у нее на глазах. Комната погружается в темноту, и Сидни закрывает за собой дверь.

Обернувшись, она видит миссис Эдвардс. У нее в руках картонная коробка.

— Ты заблудилась? — спрашивает миссис Эдвардс.

«Интересный вопрос», — думает Сидни.

— Марк хотел, чтобы я передала тебе вот это, — произносит женщина. Она протягивает руки, что подразумевает, что Сидни должна забрать у нее коробку. Сидни удивляет вес коробки. Сверху черным маркером написано: «Эта коробка для Сидни Скляр».

— Я собиралась отослать ее тебе, — продолжает миссис Эдвардс, — но поскольку ты здесь… — Она опять умолкает. — Незадолго до смерти, пока у него еще были силы, Марк кое-что упаковал и подписал, что и кому должно достаться. Я не знаю, что здесь, — добавляет она тоном, который подразумевает: «И знать не хочу».

— Спасибо, — говорит Сидни женщине, которая продолжает зачесывать назад скудные остатки своих волос.

— Полагаю, ты скоро уедешь, — говорит миссис Эдвардс.

— Да. Я уже собираюсь.

— Что ж… — Похоже, миссис Эдвардс не знает, что еще сказать. Она неловко взмахивает рукой. — Счастливого пути! — добавляет она, прощаясь со знакомой, которая собралась в дальние страны.

Сидни идет в столовую, где почти нет света, зато и меньше вероятность того, что кто-то на нее набредет. Собравшись с духом, она открывает коробку.

Внутри Сидни видит десятки плотных конвертов из желтоватой бумаги. Они поставлены вертикально, и на одном Сидни видит имя Бичер. Она сразу же понимает, что в этой коробке. Мистер Эдвардс подарил ей историю дома.

Она закрывает коробку, как будто защищая содержимое. Зная, что скоро умрет, мистер Эдвардс сложил сюда всю свою картотеку, а затем надписал ее имя. Осознавать это невыносимо. Неужели он понимал, что его жена продаст дом? Неужели допускал, что новый владелец может его снести, уничтожив историю? Неужели он считал Сидни самым надежным из всех возможных доверенных лиц?

Она плачет, пока не изливает из себя все: тоску по семейному теплу, горе по мистеру Эдвардсу, гнев на Джеффа. Она плачет, пока не начинает икать. Икоту сменяет головная боль.

Сидни берет свою одежду и, не сходя с места, переодевается. Она аккуратно складывает темно-синий велюровый костюм. В окно Сидни видит сидящего на веранде Бена. С коробкой под мышкой она открывает входную дверь.

— Привет, — говорит он. — А я думал, куда ты подевалась?

— Я уже уезжаю. Ты не мог бы подвезти меня до машины?

— Что это? — спрашивает он, показывая на коробку.

— Это… — Сидни открывает рот, но не может ответить. Бен тоже тактично молчит. Наверное, он видит, что она чем-то расстроена.

— Посиди со мной минутку, — просит он.

Сидни ставит коробку на тиковый стул и присоединяется к сидящему на верхней ступеньке Бену. Вечер такой теплый, как будто они находятся в тропиках, а не в Нью-Хэмпшире в середине сентября, о чем Сидни приходится постоянно себе напоминать.

— Одежда высохла? — спрашивает он.

— Немного сырая.

— Хочешь пива?

— Мне два часа вести машину.

— Кофе?

— Нет, спасибо, я ничего не хочу.

На самом деле ей хочется прилечь. Хочется найти какой-нибудь предлог, чтобы переночевать сегодня в доме и ускользнуть завтра рано утром. Но она этого не сделает.

— Сегодня пахнет морем, — говорит Сидни.

— Восточный ветер.

— Приятно, — вздыхает она. — Чем ты собираешься заниматься?

— Пока тепло, буду обустраивать коттедж. Там есть камин, но дом не утеплен. Потом я вернусь в город, буду приезжать сюда, когда будет позволять погода. К ноябрю здесь уже станет совершенно невозможно жить. Вот тогда я и задумаюсь о том, что делать дальше.

Беззаботное заявление, в котором слышится бравада. Однако, зная Бена, Сидни полагает, что у него припасена идея-другая. Она сомневается, что Бен полностью отрезал себе пути к отступлению. Должен же он как-то зарабатывать себе на жизнь!

— Ты приедешь на выставку Джули? — спрашивает он.

— Однозначно.

Чайка дерзко усаживается на тротуар перед ними. Как будто встретив отпор, она отворачивается и смотрит в сторону.

— Я тебе никогда не нравился, — неожиданно говорит Бен. — С самого начала я чувствовал какое-то неприятие с твоей стороны. Я никогда не понимал почему.

Сидни потрясена смелостью его заявления. Она чувствует, что заливается краской. Что ему ответить? Разве он не помнит?

— Бен, — произносит она. Лучше бы он этого не говорил. Сегодня был очень грустный день, но между ними не чувствовалось обычного напряжения.

— Я что-то не так сделал? — настаивает он. — Я так и знал.

— Дело в том…

— Причина во мне? Просто я тебе неприятен?

— Мне бы не хотелось об этом говорить.

— Значит, я действительно что-то не так сделал.

— Ах, Бен, — вздыхает Сидни, — это случилось в тот вечер.

Бен щурит глаза и хмурится.

— Какой вечер?

— Когда мы пошли кататься на волнах.