Книга Теннис на футбольном поле. Молдавский навес, английский удар - Тони Хоукс

Какая досада. Меня развели. Главное, афера прошла настолько успешно либо благодаря предприимчивости Артура, либо исключительно из-за моей тупости. Я на секунду задумался и решил, что причина в последнем. Я просто не заметил подвоха. Взять хотя бы ту легкость, с которой был устроен матч. Я должен был понять, что что-то не так, если все идет настолько легко. Опыт показал, что нельзя просто снять телефонную трубку, а потом выйти на корт с молдавским футболистом. Нет. Вы должны выстрадать, выпотеть, выунижаться…

Мог бы догадаться и по тому, что «липовый» Спыну сказал мне в конце матча.

– Ты спасибо.

Ни один молдаванин за все три недели, которые я у них пробыл, не говорил мне такого. Если они хоть что-то знали по-английски, то всегда правильно говорили «Спасибо». «Ты спасибо» явно звучало так, будто кто-то хочет притвориться, что не говорит по-английски.

– Ты рассказал Артуру, что произошло? – спросил я, снова вернувшись к испытывающему комплекс вины Джонни.

– Да, и он находит забавным, что ты поверил в свой проигрыш. Говорит, что не скажет тебе, что все было подстроено, пока ты не споешь голышом молдавский гимн.

– Ушлый мерзавец. Я отплачу ему.

– Как?

– Пока не знаю, но что-нибудь придумаю.

– Если могу чем-нибудь помочь, просто скажи.

– Быстро же ты меняешь хозяев.

– Ну, я испортил тебе поездку – и чувствую себя ужасно.

– Ты можешь сделать кое-что для меня, Джонни – если Артур позвонит, не говори ему, что общался со мной.

– Хорошо. И, слушай, у меня есть номер мобильного телефона одного парня по имени Фейсал, который вроде бы работает в клубе «Маккаби» из Кфар Каны, давай, я дам его тебе, вдруг поможет.

– Спасибо.

Я записал номер, принял еще несколько извинений и повесил трубку. Я простил Джонни. Он был милым парнем, просто ненадолго попал под дурное влияние, вот и все. Такое бывает со всеми.

Я сразу же пошел и рассчитался с отелем. Пружинящей походкой я направился к автовокзалу, уверенный в том, что мне больше не нужна жара зимнего Эйлата. Теперь меня грело изнутри, это было важнее.

Судя по карте, деревня Кфар Кана находилась всего в нескольких милях от Назарета, так что она казалась самым подходящим местом для финальной игры. По-моему, идеально, что история вроде моей, в которой столько библейских мотивов, должна завершиться именно здесь, в месте, где началась одна из самых великих и знаменитых историй в мире. Именно здесь ангел Гавриил принес Марии весть о предстоящем рождении сына, здесь Мария сказала об этом смущенному и слегка сомневавшемуся Иосифу, и здесь вырос и работал плотником Иисус.

Вообще-то мне всегда казалось довольно странным, что Иисус провел столько времени, изучая и оттачивая мастерство плотника, а потом во время своей миссии ни разу им не воспользовался. Мы читали о том, как он превращал воду в вино, накормил пять тысяч человек и иногда гулял по воде, но никаких упоминаний о том, что он где-нибудь остановился и повесил для кого-нибудь пару полок. Никто никогда не сообщал, чтобы он говорил:

– Встань же и иди – о, кстати пока я здесь, если хочешь, могу сколотить тебе книжный шкаф, чтобы поставить за диван.

Судя по тому, каким он был парнем, думаю, именно так и должен был поступать добряга Иисус, однако летописцы старались подать его как сына Божьего и, вероятно, им казалось, что будет проще, если люди не станут представлять его типом, который повсюду таскал с собой набор инструментов «Блэк энд Дэккер». Если бы эти инструменты тогда уже изобрели, он непременно бы с ними ходил. Вот настоящий Мессия – обычный человек, наделенный чрезвычайной мудростью. Новые мессии тоже, скорее всего, будут вполне обычными ребятами: сантехником, школьным сторожем или почтальоном. Я не вижу здесь никаких проблем, я бы с радостью пошел за таким, только если у него на ремне не будет болтаться огромная связка отмычек. Когда-то же надо остановиться.

Не знаю, чего я ждал, но Назарет меня разочаровал. Повсюду велись дорожные работы. Похоже, город готовился к «лихорадке нового тысячелетия» и ожидал притока религиозных паломников и психически неуравновешенных фанатиков, которые собирались отпраздновать столь редкое событие, выкинув что-нибудь эдакое – тихо помолиться или совершить массовое самоубийство. Религиозные культы, которые подразумевают суицид, похоже, набирают популярность. Интересно, упоминают ли они об этом в своих рекламных проспектах, набирая новых членов.

Присоединяйтесь к культу Солнечного храма для захватывающих ночей в молитвах, игр в настольный теннис и самоубийств на закате.

(Ненужное вычеркнуть.)

Я предпочитаю быть похороненным /кремированным/ хочу, чтобы меня использовали в ужасных научных экспериментах.

В первых двух отелях, куда я позвонил, мест не было, но человек во втором, римско-католическом хосписе сказал, что я могу поискать ночлег у «Сестер из Назарета». Гостевой дом в монастыре казался не самым привлекательным вариантом, но, так как мне надоело таскать чемоданы, пришлось воспользоваться советом.

Монастырь был обнесен стеной и имел внутренний дворик с фонтаном и пальмовыми деревьями. Монашки крестились перед ним и бежали дальше по своим делам. Какое-то время я стоял, бросив сумки у ног и поражаясь потрясающему зрелищу. Теперь сомнений не было – я упустил свое призвание. Я должен был стать монашкой. Может, мне разрешат присоединиться к ним? Я мог бы открыть теннисный кружок. Все, о чем я попрошу, – это освободить меня от молитвы в шесть утра, я бы с большим рвением молился после завтрака.

– Ваша комната – наверх и налево, – сказала сестра Анна-Мария с сильным французским акцентом, явно смущенная тем, как я глазел вокруг. – Мы закрываемся на ночь в девять.

В девять, хорошо. Придется сегодня пропустить посещение местного ночного клуба «Студия 54».

В тот вечер я снова ужинал в ресторане, в котором был единственным клиентом. Я в одиночку помогал израильской туристической отрасли выжить. После кебаба, который придал мне смелости, я позвонил Фейсалу, менеджеру «Маккаби» из Кфар Каны. Я нервничал. Если Фейсал мне откажет, жизнь станет действительно трудной. Мой мобильный связался с его мобильным, и со слабым сигналом наш разговор напоминал перекрикивание через каменную стену толщиной шесть футов. Мы повторяли все по четыре раза, и все равно никто ничего не понимал. Спасибо, Господи, за мобильную связь. Насколько я смог понять, Фейсал не был настроен враждебно и даже пригласил меня на утреннюю тренировку. Эта новость была бы вдвое приятнее, если бы сигнал не пропал до того, как я успел выяснить, где тренировка будет проходить. Ну, ничего, что-нибудь придумаю.

Я вернулся в монастырь в 8.59, не тратя время на свободе зря, и пошел выпить чего-нибудь горячего в месте, которое называлось общей гостиной и кухней. Здесь я познакомился с двумя японскими ребятами и французом по имени Жан. Японцы не слишком хорошо говорили по-английски, а тан не говорил ничего умного. Сочетание этих двух факторов сделало для меня двадцать минут общения мучительными. Говорят, что если на чайник просто смотреть, он никогда не закипит (но по своему опыту я знал, что это правда, если не нажимать на нем маленькую кнопку сзади), и, боже, как же я смотрел на этот чайник. Оказалось, что все трое моих новых приятелей были религиозными паломниками, которые старались везде, где только можно, вставить фразу из Библии, а Жан – тот вообще вещал с охренительным энтузиазмом. Он был довольно славным малым и, надо отдать ему должное, угостил меня печеньем, но в ответ мне пришлось вынести историю о том, «как он нашел Бога». Однако сделка была честной, а печенье – вкусным. Пожалуй, это и все, на что я мог надеяться в плане развлечений в этой поездке. Да ладно тебе, просто делай то, зачем ты сюда приехал, твердил я себе. В конце концов, приближалась встреча с настоящим Спыну.