Книга Крысобой - Александр Терехов

Я рассматривал свои оцарапанные ладони. Заживают. Зима выгоняет из них силу.

Вдруг я заметил: напротив на корточках сидит Клинский с ошалевшими глазами, на шее — тяжелый воротник хомутом, за ним склонился Витя, милицейский Баранов, погоны, еще шапки — что? Я?

— Посмотри! — кричал Клинский. — Какая-то провокация. Что вот это?! Что случилось?! — Тыкал, тыкал в снег перчаткой, лицо его комкалось, как флаг на ветру.

A-а, они вынесли меня на место, куда водили Старого. Чтобы и я? Надо, что ль, становиться на колени?

— Посмотрите, пожалуйста, — нагибался и Витя. — Как ученый. В качестве консультации. Мы вам отдельно заплатим. Обратите внимание. Что это значит, когда столько червяков?!

Рядом, совсем вдоль носилок, ползли белые, тонкие черви, переплетаясь струями и волнясь, когда наползали друг на друга, — множество, дорожкой шириной в сажень — если не знать загодя, кажется, снег струится, черви текли по черным следам, выходит, их пробовали затоптать — таксис[15], очень мощный таксис, я вытянул руку, чтобы выковырять одного, но рука смерзлась в закорюченную лапу, я только раскорябал снег, то не доставая, то, напротив, давя, — не мог уцепить одного.

— Что вы хотите? — жарко прошептал Клинский. — Побыстрее, если можете!

Я показал на таксис и отделил от остальных один палец — одного. Клинский с отвращением поковырялся в червях и бросил мне в ладонь одного, брезгливо, будто стряхивал с руки сопли. Я вылепил из ладони чашку и заглянул: что щекочет ее дно — ну, я так и думал, личинки мух. Наконец-то. Где-то идет крупный выплод, я опорожнил ладонь. Хорош? Все? Но они что-то все держали меня высоко и не давали прилечь. Ждал, ущипнул снег — снег казался совсем настоящим, прямо таял в руке, без запаха, надо ж, как они нас приучили.

— Что это?! Нам ехать встречать людей — откуда черви? — запричитали они вперебой, с отчаянием взглядывая на червяков, шевеление червей мяло им лица, так испугались, лаяли так часто, что я не мог втиснуться с ответом, а хотел, догадался, как только скажу — дадут лечь, улучить минуту, сильнее заболел живот, как же трудно ждать, руки еще свободны, главное, шапка есть, они перестали, я торопливо прошептал:

— Это таксис.

— Таксис?

— И он сказал — таксис, — проговорил Витя в затылок растерянно смолкшему Клинскому. — А что это означает? Откуда столько червяков? А что нам делать?

Вытолкать бы из-под спины опору, но подпирал человек, подсел кто-то спина к спине — не дают лечь, хотя я сказал, не бросят меня? я зажмурился, не выпуская рвоту — мое, потянул колени к себе, нижняя кромка тьмы жарко напухла, от нее отрывались и всплывали багровые пятна.

— Молчит. Дайте ему лечь — хочет лечь! Ах ты, гадство! Так, давайте второго — бегом! Этому врача, что ли. А, вот и вы. Владимир Степанович, да? Очень рад, губернатор города Клинский, да, теперь я, второй день заступил, а тут такие накладки. Кто же вас?.. Вас били? О господи, сам не последишь, так… Сегодня же найду! Погорячились, наверное, но все равно — так не дело. Владимир Степанович, я понимаю ваше особое положение, под следствием и все прочее, но, хотя бы в качестве совета — какие-то странные черви, в таком количестве, никогда ничего подобного! И так совпадает с событиями, так похоже на диверсию. Откуда? Как вы считаете?

— Я же говорил — это таксис.

— Так. И товарищ ваш подтвердил — таксис. Но мы ж не знаем.

— Шарф мне дайте!

— Руденко, дай свой шарф! Пожалуйста.

— Закройте моему товарищу дыхательные пути!

На лицо мое упала волосатая тряпка — лучше шапку.

— И всем! Советую носы, рты прикрыть. И не надо здесг задерживаться, действует на слизистую, останетесь без глаз…

— Что такое?!

— Идемте, я сказал, берите носилки, на ходу расскажу. — Меня и вправду понесли. — Вот это таксис — мощнейший выплод болезнетворных червей-курпиусов. Их используют как биологическое оружие для заражения местности. Бывает, сами собой захватывают большой сравнительно участок, чаще в Средней Азии, при плохой эпидемиологической обстановке, где есть брошенные дома, павшие животные, даже грызуны или в почве исторически зараженный участок — откуда это у вас? Я вообще второй раз в жизни вижу. Первый — в Таджикистане. Что еще… Да, пожалуй, и все.

— Владимир Степанович, дорогой, а делать что теперь?

— Ничего не делать. Видите ли, у них есть латентный период до выплода, тогда еще можно что-то… А теперь вон сколько их — может быть, миллион!

С минуту молчали. Старый, изломав голос, добавил:

— Они уже идут трактом. Яд, диарэлен, уже выделен, они собрались и двигаются в место окукливания. Сами-то черви уже безвредны. Отравлена местность — вот где-то в пределах площади, ну, может, дома еще ближайшие захватило, наверняка не скажешь.

Остановились, носилки на снег, шарф сбился с лица — все собрались вокруг Старого, уткнув носы в перчатки, носовые платки и воротники, я положил на лицо шапку, но ее скинули.

Старый подошел и присел на край носилок, я потянулся за шапкой, он мою руку отбросил, разминал и разглядывал в руках снег.

— Что-то я не слышал про таких червей, — выдавил Клинский и усмехнулся, оглядываясь на своих.

— Сам второй раз вижу. Ваша санэпидстанция должна знать. В Москву, в институт паразитологии позвоните. Но вообще это по линии гражданской обороны. Так, все? Можно нас в помещение, поскорей?

— Что мы должны делать? — спросил Витя.

Его оборвал Клинский:

— Майор Губин, позвольте я как-нибудь сам! И ты хочешь нас убедить, что все вот это — это что-то страшное? Да?

— Нет, ничего страшного. Диарэлен чем хорош — короткий период распада. Через неделю чисто, надо только людей не допускать и где-то на версту вокруг раз в день орошать. Я приблизительно говорю, все это в уставе гражданской обороны. — Старый больно стиснул мое запястье. — Видишь, старик, где пришлось таксис увидать.

Клинский прорычал смутное и пробежался туда-сюда, горбясь, будто шуба давила его, он то хмыкал, то горько переминал губы, оглядываясь на своих.

— Сколько?

— Через полчаса взлетают, — ответил военный, слушающий радиостанцию.

— И если мы все это не сделаем?

— Да пожалуйста. — Старый пожал плечами. — Нам-то что. Ничего страшного не будет. За две недели само выветрится. Простой водой можно поливать.

— А что люди? — спросил Витя, начальство толпилось за его спиной.

— Простейшее недомогание, головная боль, обмороки. Скорее всего — обмороки. Жертвы примерно — один на сто. Но это необязательно, вот в Таджикистане, я запомнил, двадцать шесть человек погибло. — Старый разъяснил: — Из тысячи! Там, правда, посуше и они уже начали эвакуацию. Точно никто не скажет.