Книга Апостолы Феникса - Линн Шоулз

— Хорошо. — Он следом за ней сошел с дороги, и по высокой траве они направились к постройкам, а потом вдоль фасада главного корпуса, пока не добрались до стены с граффити.

— Большое красное сердце есть, — она прошла вдоль стены и остановилась у нужного места. — И портрет Иисуса.

Мэтт встал рядом с ней, и оба они смотрели на выцветшую крошащуюся стену.

— Наверное, это не здесь, — сказал он наконец.

— Нет, здесь. Я точно помню. Смотри, вот и завитушка из ленты.

— Тогда где хоть слово про плат? — он медленно прочел слова на ленте. — «Jesus es nuestro Salvador».Это ведь значит «Иисус наш Спаситель»?

Сенека кивнула.

— Ничего не понимаю. Ночью мы стояли на этом самом месте и видели…

— Здесь изрисовано абсолютно все. Говорю тебе, мы не у той стены. — Он снова взглянул на часы. — Пойдем, нам пора быть на причале.

Он повернулся и пошел уже знакомой дорогой. За спиной раздался щелчок: Сенека сфотографировала стену цифровой мыльницей.

Пройдя две мили, они вышли из джунглей к пляжу. На горизонте разрезала волну спортивная лодка. Подойдя к причалу, Мали-Мали помахал рукой.

— Ну что, теперь у тебя достаточно материала для статьи? — поинтересовался Мэтт.

Сенека покачала головой.

— Куда уж больше.

— Что, посетили Эль Ягуара? — спросил капитан, помогая им сесть в лодку.

— К сожалению, мы не нашли профессора Флореса, — ответила Сенека.

— Это плохо, — оскалился Мали-Мали. — Но секо, надеюсь, не пропал?

Сенека взглянула на Мэтта.

— Нет, пошел на доброе дело.

— Все же очень жаль, что вы не нашли Эль Ягуара. Очень интересный персонаж. Но совершенно неуловимый.

— Надо полагать, он отправился на прогулку в джунгли, — сказал Мэтт.

— Есть у него такая привычка. А другой, черный, которого я туда отвез за два дня до вас?

Сенека покачала головой и отвела взгляд.

— Нет, его тоже не видели.

— Ничего удивительного, — засмеялся капитан, переключая сектор газа. — Многие приезжают сюда именно для того, чтобы навсегда исчезнуть.

ОБЕЩАНИЕ

2012, Багамы

В полумраке спальни Скэрроу ждал, когда проснется Гровс. Врачи, назначенные заботиться о затворнике, сообщили, что Гровс потерял сознание. Его нашли, голого, на полу ванной. Тщательный осмотр не обнаружил поломанных костей или других телесных повреждений. Сознание к нему вернулась, после чего под действием снотворных он проспал оставшуюся часть ночи.

В комнате было настолько холодно, что Скэрроу видел пар от собственного дыхания. Он дрожал, глядя на тощее тело под сетчатым пологом. Все чаще в последнее время Скэрроу мечтал, чтобы был какой-нибудь способ отменить действие платка, чтобы Гровс мог тихо угаснуть, умереть во сне. Но он отлично знал, что как бы ковбой ни был слаб и болен душевно и физически, он никогда не умрет.

Гровс превратился в обузу, с каждым днем становящуюся все тяжелее — миллиардеру требовался постоянный уход, и это отнимало у Скэрроу бесценное время. В конце концов почти все решения относительно Гровса Скэрроу стал принимать сам, а членам совета директоров оставил лишь весьма ограниченный доступ к телу.

Простыни зашевелились.

— Что, Хавьер, стоишь и думаешь, как меня прикончить? Угадал? — Голос был тонкий и слабый, казалось, он с трудом пробивается сквозь темноту. — Есть некоторая ирония в том, что единственное, чего ты не можешь, это избавиться от меня.

— Зачем ты так говоришь, Уильям? — Скэрроу сел в кресло, защитный бумажный халат, надетый поверх костюма, скрипнул. — Я волновался, пришел посмотреть, как ты.

— Чушь собачья. — Гровс закашлялся и, подняв костлявую руку, прикрыл рот. — Я тебе нужен не больше, чем галстук-бабочка свинье. Ты изолировал меня от людей. Я не имею представления, как обстоят дела в моих компаниях. Ни газет, ни телевизора. Может, ты уже спустил все до последнего цента.

— В таком случае, как ты думаешь, были бы мы сейчас здесь? У тебя когда-нибудь были причины не доверять мне? Я выдал твою тайну? Нет, Уильям. Твои компании работают в высшей степени эффективно. Нет нужды тревожиться.

Костлявый палец Гровса уперся в Скэрроу.

— Тогда скажи, почему ты держишь меня в этой изолированной камере, в этой тюрьме?

— Я не держу тебя в изоляции, Уильям. Врачи много раз объясняли тебе, что твоя иммунная система слаба и подвержена заболеваниям, которые сделают тебя недееспособным. Ты сам себе создал изоляцию. Твое состояние сделало из тебя параноика. В конце концов, смотри. — Скэрроу показал на халат и бахилы. — Эту стерильную комнату строила одна из твоих компаний — стены из нержавеющей стали, галогеновые лампы, фильтры тонкой очистки воздуха в потолке, затворы отрицательного давления, гелевые уплотнения и десятки других мер, чтобы защитить тебя от окружающего мира. Вода для тебя дистиллируется и проходит еще две очистки, потом ионизацию для добавления антиоксидантов. Во всех окнах тройные стекла и теплоизоляция. И ты еще удивляешься, почему тебе не дают газет? Потому что газета занесет в эту комнату миллионы бактерий. Телевидение означает установку спутниковой антенны, а значит, человек со стороны увидит, как странно живет Уильям Гровс. — Скэрроу всмотрелся в него пристальнее. — А ты живешь очень любопытно, не правда ли? — он выдержал паузу, давая Гровсу обдумать сказанное. — Так что, прислать тебе газеты?

Гровс потер виски ладонями.

— Почему ты не понимаешь. Я не могу умереть. Если я подцеплю болезнь, она не убьет меня. Я просто буду страдать вечно.

— Я понимаю. Со мной то же самое. Но забудь об этом. У тебя есть более важная причина держаться подальше от публики. Ты же понимаешь. Ты боишься, что раскроется твоя тайна.Если он станет достоянием гласности, замелькает в заголовках новостей, то ты окажешься под самым большим микроскопом в истории. Ты этого не хочешь, и поэтому все эти годы мы бдительно охраняли твою частную жизнь. Так почему ты вдруг задаешь такие вопросы?

— Почему ты не боишься, Хавьер? Тебе есть чего бояться. — Ворчание Гровса в очередной раз перешло в кашель. — И что это за Франкенштейны вьются вокруг тебя? Что за монстров ты делаешь в лабораториях? Спорить готов, это противно и богу, и людям.

Скэрроу подался вперед, положив руки на колени и сплетя пальцы. Сколько же раз он должен объяснять? Лекарства, на которых сидел Гровс, плохо сказывались на его памяти, что часто порождало проблемы, непонимание и путаницу. План Скэрроу поначалу заинтересовал Гровса, он охотно оплачивал его шаг за шагом. Но не было смысла напоминать, что за последние тридцать лет они много раз обсуждали это.

— Напротив, Уильям, ты будешь гордиться. Ты дал группе великолепных врачей и ученых возможность вести такие медицинские исследования, которые иначе были бы невозможны. В один прекрасный день, когда их труды будут представлены миру и признаны величайшими достижениями в областях восстановительной хирургии и регенерации клеток, мы все разделим с ними славу и плоды этих открытий. И тебя, Уильям, назовут их главным благодетелем, человеком необычайного предвидения и проницательности. Лишь благодаря тебе в мир будут привнесены чудеса, о которых до сих пор можно было лишь мечтать. Ты будешь обладать способностью создавать жизнь. Ты будешь не только самым богатым и самым знаменитым человеком в мире, ты получишь то, что я обещал с самого начала. Ты станешь Богом.