Книга Любовный узел, или Испытание верностью - Элизабет Чедвик

– Мне придется вернуться завтра, милорд, – сказала Кэтрин, обращаясь к графу Роберту. – За раной нужен уход, и потребуется перевязка.

– Как угодно. – Роберт дал ей монетку из своего кошелька. – Поскольку прошлым вечером я не видел Оливера в зале, полагаю, он был с тобой.

– Да, милорд. – Кэтрин слегка покраснела, потому что Стефан наблюдал за ней с видимым удовольствием.

– Пошли его ко мне. У меня для него задание. – Роберт жестом отпустил молодую женщину.

Кэтрин снова вежливо присела и с облегчением вышла на чистый холодный воздух лестницы.

Оливеру было поручено отвезти письма в Глостершир и в несколько владений графа Роберта в Монмаутшире. Затем его послали набрать по окрестностям как можно больше свежих лошадей, чтобы заменить потерянных в походе на Линкольн. Приказ был отдан на следующий день после праздника Святого Валентина. Королева Матильда готовилась покинуть Глостершир, чтобы отправиться сперва в Киренчестер, а потом в Винчестер.

– Значит, ты не поведешь лошадей в Бристоль? – спросила Кэтрин у Оливера, который в их комнатке складывал чистую рубашку и тунику в седельную сумку. Старую рубашку он решил оставить Агате для стирки. Голос молодой женщины не выражал ничего, кроме заботы. Крайнее разочарование ей удалось удержать при себе.

– Нет. Я должен найти лошадей и привести их в наш лагерь, где бы он ни находился. – Оливер слегка скривил губы. – С тем же успехом можно искать снег в июле. Люди, у которых еще есть скотина, спрячут ее сразу же, как услышат о моем появлении, или же постараются продать ее втридорога. Война уже взяла всех лучших животных. Остались только клячи.

– Разве ты не можешь сказать этого графу?

– О, ему это давно известно. Но его сестра ничего не хочет слушать.

Глаза Кэтрин сузились. Чем больше она видела и слышала о королеве Матильде, тем меньше она ей нравилась. Постепенно исчезала даже простая симпатия к женщине, которая пыталась пробиться в мире мужчин.

– Тогда в конце концов до нее вовсе никому не будет никакого дела, – сказала она, протягивая рыцарю капюшон, который лежал под корзиной с бельем, предназначенным для Агаты.

Оливер покачал головой и мрачно заметил:

– Попробуем сделать все, что в наших силах. Послушай, мне надо идти. Со мной отправляется Джеффри Фитц-Мар, а я понятия не имею, где он.

Он привлек молодую женщину к себе и крепко поцеловал. Она вернула поцелуй, на мгновение запустив пальцы в его густые волосы цвета хлеба.

– Береги себя.

– Ты тоже, – откликнулся рыцарь, покосившись на сумку повитухи, где лежал подаренный им зимой нож.

– Конечно.

Губы Кэтрин еще пощипывало от его поцелуя, пока она смотрела, как он быстро идет через двор. Потом молодая женщина слегка вздохнула и взялась за свои дела.

Минут через пять к ней заскочил Ричард, рядом с которым весело прыгал молодой пес, и попросил медовую лепешку, которые Этель всегда держала в глиняном горшке на случай его визитов.

Последние запасы, которые старая повитуха приготовила за неделю до смерти, почти все вышли. Кэтрин поняла, что для поддержания традиции ей придется взяться за дело самой. При виде нескольких золотистых хлебцев, оставшихся на дне горшка, она заморгала и прикусила губу. Мальчик ненадолго присел на стул у огня, надул щеки и внимательно осмотрел пасть собаки.

– Если я вернусь в зал, граф снова придумает для меня работу, – немного опечаленно сказал он. – А я и так все утро пахал, как мул. Терпеть не могу, когда армия собирается выступать.

– Если ты уклонишься от своих обязанностей, кому-то придется поработать за двоих, – заметила Кэтрин.

– Совсем недолго, да и, скорее всего, Томасу. Я уже и так помог ему с кучей щитов. – Ричард прожевал кусок и звучно сглотнул. – Вернусь, как прикончу вот это.

Кэтрин протянула ему горшок.

– Лучше возьми обе последние лепешки. Одну для себя, другую для Томаса.

Мальчик потянулся было за лакомством, затем резко вскинул голову и на кого-то уставился. Кэтрин обернулась.

– Ты видела где-нибудь Оливера? – спросил Рэндал де Могун. Подбоченившись он, опирался локтем о дверной косяк.

Кэтрин окатило волной испуга, но она усилием воли уняла дрожь в спине и ответила без всякого выражения:

– Он пошел в зал.

Де Могун оглядел ее с ног до головы. Кэтрин покрепче сжала горшок, собираясь в случае необходимости ударить им незваного гостя, хотя было жаль портить красивую желтую глазурь. Годард ушел к себе, поэтому спасти ее от этого грубияна было некому. Молодой пес зарычал и оскалился на наемника.

– Что мне нравится, так это теплый прием, который всегда оказывают у данного очага, – усмехнулся де Могун, отцепился от косяка и неторопливо побрел через двор. По спине молодой женщины снова пробежали мурашки.

– Кто это? – спросил Ричард каким-то странным – тонким и одновременно испуганным – голосом.

Кэтрин посмотрела на него. Лицо мальчика посерело, а глаза расширились настолько, что зрачки почти слились с белками.

– Его зовут Рэндал де Могун. Он наемник. Что случилось?

– Я помню его с Пенфоса, – слабо проговорил Ричард. – Он был их вожаком.

Молодая женщина уставилась на него с таким чувством, словно глотнула ледяной воды.

– Почему ты так уверен?

– Туника. Я узнал его тунику. Она принадлежала лорду Аймери. Ее содрали с его тела прежде, чем перерезать ему горло. Я помню красную тесьму. Мать нашила ее меньше чем за две недели до этого, а остатка хватило мне на шляпу.

Он порылся в кошельке на своем поясе и извлек помятую, почти пришедшую в негодность фригийскую шапочку. Да, она, вне всякого сомнения, была обшита такой же тесьмой. Только Ричарду вовсе необязательно было ее предъявлять: Кэтрин сама очень ясно вспомнила, как Эмис расшивала тунику и шапку. Теперь она поняла, почему одежда де Могуна показалась ей знакомой.

– Они могли продать тунику, – сказала она, пытаясь, несмотря на собственное смятение, быть объективной. – Де Могун ездит на гнедом коне, и щит у него синий. А у человека, которого мы видели, конь был каштановой масти, а щит зеленый.

Молодая женщина еще не договорила, как в ее ушах прозвенело предостережение Этель: «Бойся человека на гнедом коне». Желудок болезненно сжался, не в последнюю очередь при мысли о том, что наемник – друг или был другом Оливера.

– Он мог их продать. А может, лошадь была ранена, а щит поврежден, и ему пришлось избавиться от них. У графа всегда так. Ему пришлось оставить боевого скакуна, на котором он ездил в Линкольне, потому что тот захромал, и пересесть на запасного серого.

– Но де Могун не продал бы узду и седло, – заметила Кэтрин. – Ты помнишь его седло? Оно было обтянуто шкурой черно-белой коровы. Две улики сильнее одной.