Книга Хренодерский переполох - Татьяна Андрианова

— И что прикажете делать с этими малахольными? — фыркнула Лика, неловко передернув плечами. — Скачут вокруг бестолково, как зайцы мартовские, а замуж пока никто не звал.

— А ты улыбнись кому-нибудь поприветливей, — посоветовал леший. — Выдели, так сказать, из окружающих. Глядишь, он и пересилит робость, да предложение и сделает. А там… пирком да за свадебку.

Лика задумчиво помешивала остывающий чай. Бряцала по краям чашки серебряная ложечка, оставшаяся в наследство от мамы.

— Так не нравится мне никто из них. Да и местные кумушки мне скорее глаза выцарапают, чем позволят чадо свое под венец увести.

— А ты попробуй, — увещевал Вяз. — А женщины — женщины и есть. По их мнению, сыновьям если не принцесса заморская должна пару составить, то хотя бы герцогиня. Ты же живешь отдельно, ходить и портить тебе жизнь — не находишься. Или ты сама все принца на белом скакуне ожидаешь? Так не жди, девка. Не дождешься. Места у нас темные. Лошади есть далеко не в каждом хозяйстве. Пашут и то на быках. Может, и живет где-то твой кавалер желанный и конь у него самый подходящий, только вот сидит он да скакуна своего щеткой чистит. Уж, наверное, такой хлыщ в Безымянный лес не сунется — забоится.

— Предлагаете самой во дворец Шепатура заявиться?

— Зачем? — несколько опешил от такой постановки вопроса леший.

— Принца искать и предложение ему делать, — хихикнула Светлолика.

— Нет. Предлагаю удовольствоваться теми, кто есть. Не нравятся парни из Хренодерок, так в Репицах и Гнилушках неплохой урожай этого добра зреет. Приглядись, — с нажимом порекомендовал Вяз Дубрович. — А то навела полный дом оборотней. Скоро к тебе вообще все перестанут ходить. Звери-то дикие.

— Но не выгонять же их, — со вздохом посетовала Светлолика. — Жалко. Пропадут ведь.

Вяз Дубрович сильно сомневался в том, что дикие оборотни могут пропасть в лесу, даже если он Безымянный и в нем проживает как обычное зверье, так и нежить. Но с девушкой спорить не стал. Как известно, женская натура славится мягкосердечием. Стоит им увидеть брошенного котенка или еще какую зверушку, в сердцах рождается сострадание и готовность подобрать, пригреть, накормить. Материнский инстинкт просыпается, что ли?

— А ты двуипостасным предложи. Они не оставят сородичей в беде.

— Пыталась уже, — пригорюнилась Светлолика. — Ходила к ним утром. Так они даже одного оборотня не взяли, троих и подавно не возьмут. А у бедняжек такая сложная судьба.

«Бедняжки» немедленно приняли вид самых разнесчастных дворняг, чей вечный удел голод да пинки прохожих. Даже Вяза проняло, хотя он уж точно не питал насчет вервольфов никаких иллюзий.

— М-да… — задумчиво почесал затылок он. — Хорошо. Есть у меня одна идея. Только идти туда надо ночью, и результат не гарантирую. Но за спрос, как говорится, в лоб не ударят.

На том и порешили.

Хренодерские мужчины вернулись в село как пыльным мешком стукнутые. Ведьма оказалась живой, это не могло не радовать. Ее никто не крал — это тоже хорошо. Но теперь придется выполнять кучу обещаний, опрометчиво данных головой лесной отшельнице. Что-то подсказывало, что Светлолика не простит им отступление хотя бы от одного пункта, и это обстоятельство повергало мужчин в тоску и уныние. Народ подумывал было продолжить прерванное лесной прогулкой сельское собрание в «Пьяном поросенке», но женское население Хренодерок вовсе не питало склонности к послеполуденному сну и выказало потрясающую прозорливость, подкараулив благоверных у дверей кабачка.

Как и положено верным подругам, жены с милой, многообещающей улыбкой предложили мужьям последовать домой, дабы насладиться домашней пищей в кругу домочадцев. Возражения мужчин вперемешку с попытками выяснить ответ на извечные вопросы: «Кто в доме хозяин?», «Я мужчина или не мужчина?», «Имею право выпить и посидеть с друзьями!» — наткнулись на стену непонимания. Железный аргумент в виде увесистых скалок в женских руках перевесил чашу весов в сторону правильного решения — рассредоточиться по домам. Иногда уступить хрупкой женщине — самое верное решение. Благоверные резко прекратили бузить и отправились за своими женами, как телята за мамками. На этом разногласия между женским и мужским населением Хренодерок временно были устранены.

Вечер спустился над Хренодерками. По-хозяйски обнял избы, просочился сквозь изгороди, накрыл землю своим темным покрывалом. На небосклон величаво выплыла все еще полная луна в окружении многочисленной свиты из звезд. Сельские жители рассредоточились по домам. Коты причесали шерсть и отправились на свидания или на драку с очередным претендентом на хвост и лапу очаровательной мурлыки — кому как повезет. Собаки честно бдели, мирно посапывая в своих будках. Один кобель забрался на свой домик (благо цепь позволяла) и, не отрываясь, смотрел на луну влюбленными глазами. Выть или не выть? Вот в чем вопрос.

Вот в эту темную пору, когда на первый взгляд в деревне царила тишь да благодать, тихо, чтобы, не дай всевышний, не потревожить своих супруг, осторожно, через заднюю дверь во двор, а потом огородами пробирались мужички на свое собрание. Сход назначили в храме, точно зная, что грозные половины ни за что не догадаются искать их в доме Всевышнего. Удивленный таким поздним нашествием прихожан отец Гонорий хоть и не поверил во внезапный приступ благочестия, поразивший мужское население Хренодерок в единый миг, но храмовину открыл и даже запалил свечи. Правда, сам тоже остался внутри, ибо точно знал, что народ в порыве снискать благодать божью способен своротить многое.

Первым слово взял Панас Залесский. Как голова поселения, он имел на это полное право. И поведал он притихшим и задумчивым односельчанам (пиво в храм не пронесешь, и брагу Всевышний точно не одобрит, а без них какое уж тут веселье) о коварстве женского рода вообще и их жен в частности. Замыслили женщины недоброе… Сосватали Светлолику двуипостасным, аки горлицу светлую темным воронам на растерзание. А те и рады стараться. Звери, они звери и есть, нигде своей выгоды не упустят. Сидят теперь в своей слободе да жребий кидают, кому девица в жены достанется.

— Ну и что? — осторожно поинтересовался Тарам, пытавший свое счастье в жениховстве и насилу счастливо унесший ноги. — Выйдет замуж за кого-то из двуипостасных, небось до наших парней охота пропадет.

— Точно! — радостно загалдели в толпе. — Мужем у нее волк будет, а волчьи семьи — на всю жизнь, это всякий знает.

В спор вмешался дед Налим. Он выступил вперед и сразу перетянул клюкой поперек спины особо ретивых, чтобы дали вставить слово более старшему.

— Дурачье вы неотесанное и к тому же недальновидное! — прищурившись, начал он. — Волки звери умные, даже капканы чуют и за версту обходят. И тут своей выгоды не упустят. Закогтят девицу и в слободу свою за высокий забор уведут. Будет она у них как сыр в масле кататься, а мы-то как будем? Вы об этом подумали?

— А что тут думать? — дружно почесали затылки селяне. — Раньше жили, надо полагать, и сейчас не помрем.

— Да ну? — сурово сдвинул брови дедок. — А кто нам на урожай огороды заговорит? Кто скотину заболевшую лечить станет? Кто, ежели жинка решит дитя произвести на свет божий, придет и поможет ей травками своими и заговорами разными? В слободу далеко, не набегаешься. Да и пустит ли волк свою жену на ночь глядя помогать кому-то? Любой из них наших мужчин сильнее, спустит с лестницы да пинок вслед отвесит — для скорости, значит.