Книга Русский капкан - Борис Яроцкий

В последний день эвакуации с ним встретился вынырнувший из подполья эсер Гуковский, давний знакомый по парижской эмиграции. Именно Гуковский заманил его в партию эсеров. Он же в Париже познакомил его с Чайковским, членом Трудовой народно-социалистической партии.

Гуковский знал, чем в эти напряженные для губисполкома дни занимался Кузьмин. Встреча произошла на квартире, где Николай Николаевич снимал койку (в квартиру он забежал на несколько минут, у подъезда его ждала автомашина Кедрова) и вот – неожиданная встреча со старым знакомцем.

– Есть срочный разговор, – торопливо заговорил Гуковский. – Я с поручением от Николая Васильевича.

– Где он сейчас?

– Подходит к Архангельску. Возглавляет Верховное управление Северной области.

– Где? На палубе американского линкора?

– Ты не смейся. Он – величина. Как только высадятся американцы, будет в Архангельске наше национальное временное правительство. У тебя есть возможность стать министром. Уже таковыми стали наши товарищи по партии.

И Гуковский поименно перечислил: Иванов, Маслов, Лихач.

– А ты?

– Я, Коля, само собой. Как же без меня? Для себя потребую министерство финансов. Как только американцы займут важнейшие объекты города, приступит к работе Русское национальное правительство Севера. У меня уже готов проект постановления «О выпуске местных денежных знаков».

В это время с улицы донесся гудок автомашины.

– Мне – пора, – сказал Кузьмин и протянул руку. – Надеюсь, мы еще встретимся. И ты меня ознакомишь уже с постановлением.

– А чем ты занимаешься у красных?

– Эвакуирую имущество, чтоб не досталось интервентам. Ну, бывай!..

Гуковский от удивления раскрыл рот, но ничего связного не произнес.

Как вспоминал затем Николай Николаевич Кузьмин, он так и остался в памяти с раскрытым ртом.

Уже по пути на пристань Черного Яра, где на баржу грузили ящики со стрелковым оружием, Кузьмин признавался Кедрову:

– Сейчас меня, Михаил Сергеевич, как бывшего эсера сватали…

– Но вы же не девица?

– Сватали в министры.

– К Чайковскому?

– Слава богу, мы не юге России. У нас на Севере правительство пока одно.

– А управляет Антанта?

– Она и есть настоящая власть.

– Временная, – уточнил Кедров.

– Вы правы, – согласился Кузьмин. – Устала Россия от временных. А для власти постоянной, как я понимаю, нужно освободиться от чужеземцев.

– Тогда будем работать вместе. У вас, Николай Николаевич, большой организаторский опыт и опыт финансиста. Реввоенсовет нуждается в таких кадрах… Как вы смотрите, если мы вам поручим работать с молодежью?

– Временно?

– Естественно. Пока финансировать нечего.

– Надо так надо, – согласился Кузьмин.

Кедров с улыбкой пожал товарищу руку.

– Теперь я вижу: у вас уже ничего эсеровского.

– А его и не было. Вы просто давно меня видели.

– Три месяца назад. А сколько впереди событий? Да каких!

36

План разгрома Шенкурской группировки появился не сразу. Этому предшествовала встреча командарма с лазутчиками, в том числе и с сыном Сергеем, вернувшимися из-за линии фронта.

По дороге в Вельск, где тогда дислоцировался штаб Шестой армии, Сергей заночевал в селе Грибанова Гора, что в какой-то сотне верст от Шенкурска.

Хозяин избы, старик Мирон Зерчанинов, знал генерала Самойло по Русско-японской войне. В те годы далеко от дома Зерчанинов служил фельдъегерем в крепости Порт-Артур. На мохнатой монгольской лошадке выезжал в дальние гарнизоны, разбросанные среди лесистых сопок, развозил для солдат и офицеров доставленную из России почту.

…Теперь шла война и уже не вдали от дома, не в Маньчжурии, а в своем родном селении. Чужеземец пришел как союзник. И к его отпору не готовились. Как известно, союзники не враги, с ними не воюют, а этот союзник, не успел высадиться на русский берег, по колониальной привычке начал грабить аборигенов. Молодежи в селениях почти не осталось – она давно разбросана по фронтам Гражданской войны. Это Суворов предостерегал: упаси бог нас от союзников…

И ветераны вспомнили свою боевую молодость. Взялись за оружие по зову земли родной. Себя они назвали партизанами, как называли наши предки в годину вражеских нашествий. Партизаном стал и житель селения Грибанова Гора известный в округе охотник, бывший солдат Мирон Зерчанинов.

Для его села трагичным стал первый бой с иноземцами.

…Партизаны обстреляли вражескую колонну, убили одного солдата. Им оказался американец 2-го батальона 339-го пехотного полка.

На следующий день, ближе к полудню, когда небо еще сияло голубизной и с высоты птичьего полета четко просматривалась каждая изба, налетели американские аэропланы, сбросили на Грибанову Гору зажигательные бомбы.

Центральная часть селения выгорела дотла. Сохранилась только церквушка с закопченными куполами да краснокирпичное здание сельской школы, построенное на средства немецкого лесопромышленника Фурмана.

Изба Зерчанинова уцелела.

С Мироном Зерчаниновым Сергей был уже хорошо знаком. Не однажды по пути в Архангельск или из Архангельска он останавливался у этого охотника передохнуть.

При встрече впервые Мирон спросил Сергея:

– Ты чей, парнишка, будешь? Из каких краев? Безбоязненно ходишь по тайге. Свой ты или пришлый?

Сергей ответил не таясь:

– Я здешний, отец, архангелогородский. А ходить по тайге меня заставляет моя служба.

– Белая или красная? – продолжал допытываться старик.

– А какая вам требуется?

– Никакая.

– Тогда я вам подхожу.

– Документ имеется?

Сергей показал удостоверение офицера. Хозяин дома вслух по слогам прочитал фамилию, рассудительно произнес:

– Капитан. Белый, значит. А Самойло. Красный, значит… У нас тут командармом красный генерал. Он кем тебе доводится?

– Отцом.

– Это уже речь, – и показал рукой на входную дверь. – Проходи, гостем будешь… А как зовут папашу? – спросил на ходу, чтоб убедиться в искренности слов.

– Александр Александрович.

– Он некурящий?

– Курит, к сожалению.

– Вот и я ему советовал бросить. Зачем, говорю, ваше превосходительство, принимать вам медленную смерть? А он мне: «На войне медленной смерти не бывает»…

Несмотря на большую разницу в возрасте, Сергей Самойло и Мирон Зерчанинов быстро нашли общий язык. При встречах отводили душу в горячих спорах о смысле жизни.