Книга Аня с острова Принца Эдуарда - Люси Мод Монтгомери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Муди Спурджен Макферсон заходил сюда сегодня вечером, когда вы ушли, — сказала тетя Джеймсина, которая не ложилась спать, чтобы к их возвращению в камине горел огонь. — Он не знал о бале. Этому юноше следовало бы спать, обвязав голову резиновой тесьмой, чтобы приучить уши не оттопыриваться. У меня был один поклонник, который так делал, и ему очень помогло. Это я дала ему такой совет, и он ему последовал, но так никогда и не простил меня за него.
— Муди Спурджен — очень серьезный молодой человек, — зевнула Присилла. — Его волнуют куда более важные вопросы, чем его уши. Он собирается стать священником.
— Что ж, я полагаю, Господь не обращает внимания на уши человека, — серьезно сказала тетя Джеймсина, отказавшись от дальнейшей критики в адрес Муди Спурджена. Тетя Джеймсина с надлежащим почтением относилась к любому служителю церкви и даже к тому, кому только еще предстояло им стать.
— Подумать только! Ровно через неделю я буду в Авонлее. Восхитительная мысль! — говорила Аня, склоняясь над коробкой, в которую упаковывала одеяла миссис Линд. — Но — подумать только! — ровно через неделю я навсегда покину Домик Патти. Ужасная мысль!
— Интересно, будет ли призрак нашего смеха, звучавшего в этих стенах три года, преследовать мисс Патти и мисс Мерайю в их девичьих снах, — размышляла Фил.
Мисс Патти и мисс Мерайя возвращались домой, исколесив большую часть обитаемых территорий земного шара.
"Мы будем в Кингспорте в десятых числах мая, — писала мисс Патти. — Думаю, что после зала царей в Карнаке[77]Домик Патти покажется мне довольно маленьким, но я никогда не любила жить в больших помещениях и буду совсем не прочь вернуться наконец домой. Когда начинаешь путешествовать в зрелом возрасте, оказываешься способным объехать невероятно много мест, так как знаешь, что у тебя остается для этого не так уж много времени, и к тому же это очень захватывает. Боюсь, Мерайю теперь никогда не будет удовлетворять тихая жизнь на одном месте".
— Я оставлю здесь мои фантазии и мечты, чтобы сделать счастливым следующего обитателя, — сказала Аня, окидывая печальным взглядом голубую комнатку — ее хорошенькую голубую комнатку, где она провела три таких счастливых года. У этого окна она опускалась на колени, чтобы помолиться, и выглядывала в него, чтобы понаблюдать, как садится за соснами солнце. Она слушала, как стучат в него капли осеннего дождя, и приветствовала на его подоконнике весенних малиновок. Она задумалась, продолжают ли присутствовать в комнатах старые мечты прежних обитателей — неужели, когда кто-то навсегда покидает комнату, где радовался и страдал, смеялся и плакал, нечто неуловимое и невидимое, но тем не менее реальное не остается после него как звенящая голосами память?
— Я думаю, — сказала Фил, — что комната, в которой человек мечтает, горюет, радуется и живет, становится неразрывно связанной с его жизнью и обретает индивидуальность. Я уверена, что, войди я в эту комнату и через пятьдесят лет она напомнит мне: «Аня, Аня»… Как славно провели мы здесь время, милочка! Сколько дружеской болтовни, шуток, разных забав! Ах, Боже мой! В июне я выхожу замуж за Джо, и я знаю, что буду безумно счастлива. Но сейчас у меня такое чувство, словно я хотела бы, чтобы эта чудесная редмондская жизнь никогда не кончалась.
— И я столь же безрассудна, что желаю этого, — призналась Аня. — Какие бы большие радости ни принесло нам будущее, мы уже никогда не будем вести такую восхитительную, легкомысленную жизнь, какую вели здесь. Она кончилась навсегда, Фил.
— Что ты собираешься делать с Паленым? — спросила Фил, когда этот привилегированный кот, не слышно ступая мягкими лапами, забрел в комнату.
— Собираюсь взять его к себе вместе с Джозефом и кошкой Сарой, — объявила, входя следом за Паленым, тетя Джеймсина. — Было бы жаль разлучать этих котов теперь, когда они научились жить вместе. Это трудный урок и для котов, и для человеческих существ.
— Мне грустно расставаться с Паленым, — сказала Аня с сожалением, — но взять его в Зеленые Мезонины никак нельзя. Марилла терпеть не может кошек, да и Дэви наверняка замучил бы его до смерти. Кроме того, я полагаю, что недолго пробуду дома. Мне предложили место директрисы средней школы в Саммерсайде.
— Ты собираешься принять эту должность? — спросила Фил.
— Я… я еще не решила, — ответила Аня, смущенно краснея.
Фил понимающе кивнула. Разумеется, Аня не могла строить никаких планов на будущее, пока Рой не заговорит о своих намерениях. А он скоро заговорит — в этом не было сомнения. Не было сомнения и в том, что в ответ на его «ты согласна?» Аня скажет «да». Сама Аня с почти неизменным удовлетворением смотрела на существующее положение дел. Она глубоко любила Роя. Правда, это было не совсем то, что прежде рисовалось ей в воображении, когда она думала о любви. Но утомленно спрашивала она себя, оказывалось ли хоть что-нибудь на свете в точности соответствующим тому, что рисовалось человеку в воображении? Повторялась та же утрата иллюзий, какая была в детстве, когда она впервые увидела ледяной блеск настоящего бриллианта вместо предвкушаемого фиолетового великолепия. «Я совсем не так представляла себе бриллиант», — сказала она тогда разочарованно. Но Рой — очень приятный молодой человек, и они будут очень счастливы вместе, даже если в их жизни и не будет некоего не поддающегося четкому определению привкуса волнующей радости. И когда в тот вечер Рой пришел, чтобы пригласить Аню на прогулку в парк, все в Домике Патти знали, что он собирается сказать ей, и все знали — или думали, что знают, — каким будет ее ответ.
— Ане очень повезло, — сказала тетя Джеймсина.
— Вероятно, — отозвалась Стелла, пожимая плечами. — Рой — милый молодой человек и все такое… Но в нем, в сущности, ничего нет.
— Это очень похоже на зависть, Стелла, — с упреком заметила тетя Джеймсина.
— Похоже, но я не завидую, — спокойно возразила Стелла. — Я люблю Аню, и мне нравится Рой. Все говорят, что она делает блестящую партию, и даже миссис Гарднер теперь находит ее очаровательной. Все это звучит так, словно их брак заключен на небесах, но у меня есть некоторые сомнения. Попомните мое слово, тетя Джимси.
Рой сделал Ане предложение в той маленькой беседке на берегу, в которой они разговаривали в дождливый день их первой встречи. То, что он выбрал именно это место, Аня нашла очень романтичным. И само предложение было облечено им в такие красивые слова, словно, подобно одному из поклонников Руби Джиллис, он выучил наизусть текст из «Рекомендаций для вступающих в брак». В целом все было совершенно безупречно. К тому же слова звучали искренне. Не могло быть сомнений в том, что Рой глубоко прочувствовал то, о чем говорил. Не было ни одной фальшивой ноты, которая нарушила бы гармонию всей симфонии. Аня сознавала, что должна трепетать с ног до головы. Но она не трепетала; она была ужасающе равнодушна. Когда Рой умолк в ожидании ее ответа, она открыла рот, чтобы произнести свое судьбоносное «да».
