Книга Орден дракона - Мэтт Бронливи

Чарли прищурился.

— Вижу! — воскликнул он. — А что означает эта здоровая «X»? — спросил он, и на лице его было написано искреннее любопытство.

— Этот символ использовал человек по имени Йохан Фуст,— объяснила Эйприл.— Он давал Гутенбергу деньги на печатание Библии. Вообще-то «X» — это греческая буква «хи». Этим символом Фуст как бы хотел сказать: «Смотрите, и мой труд вложен в книгу».

— Лучше бы вместо нее ягуара нарисовал. Было бы здорово!

— Ладно. Не хочется прерывать ваши интересные рассуждения, но мы должны двигаться дальше,— сказал Август.

— Какой ты скучный, пап!

— Может, объяснишь сыну, Эйприл, что наши жизни подвергаются опасности?

— Почему бы тебе самому это не сделать?

Август одарил бывшую жену укоризненным взглядом и обернулся к Чарли.

— Наши жизни в опасности,— произнес он.

— К чему разговоры, пап? Лучше скажи, что дальше.

— Раскрой обложку.

Чарли перевернул кожаный переплет и осмотрел то место, где страницы были оторваны от корешка. Из щели торчала бумага другого цвета. Чарли запустил туда пальцы.

— Тут что-то есть.

— Осторожнее. Это «что-то» так долго хранилось, что можно ненароком повредить его.

Чарли стал медленно вытягивать пальцы.

— Делаю вид, что играю в игру под названием « Операция », но только если я допущу ошибку, вместо тревожного сигнала может получиться так, что все мы умрем.

Лицо у Эйприл исказилось.

— Не говори так. Звучит слишком мрачно.

— Зато точно,— заметил Август.

Чарли вытащил руку, и все увидели, что между указательным и средним пальцами у него зажат тонкий листок свернутой в несколько раз бумаги. Он положил листок на стол и осторожно развернул.

— Десятое изображение,— прошептал Август.

— Похоже на какую-то карту,— сказал Чарли и провел пальцами по извилистым линиям на древней бумаге.— А для чего здесь дырочки?

Август улыбнулся.

— А ну-ка, поднеси к иллюстрациям и подержи прямо над ними.

Чарли повиновался, и уже через секунду дивился тому, что иллюстрации совпадают с пустыми местами на карте.

— Думаю, пазл мы составили,— провозгласил Август.— А вот загадка так и осталась неразгаданной. У нас есть карта, но чего именно? И для чего?

Эйприл подошла к ним и тоже какое-то время смотрела на карту.

— А что, если проследить линии, идущие от каждой иллюстрации? Большинство из них обрывается, заканчивается ничем. А вот линия, идущая от изображения Сигизмунда, ведет прямиком к… Так, что это у нас?

В центре карты виднелось два круга с еле различимыми пометками внутри.

— Чарли, потри, пожалуйста, аккуратно эти круги. Ничего не прощупывается?

Мальчик осторожно поводил пальцами по листку, такими легкими и осторожными движениями, точно гладил по спинкам тарантулов.

— Прощупывается. Но едва-едва. Какие-то мелкие рубцы на бумаге.

— Это рисунки, путем притирания скопированные с монеты. Уверен, здесь их больше, чем два,— сказал Август.

Он оторвал взгляд от монеты и перевел его на короля.

— Я думал, это портрет императора Сигизмунда. Наверное, я ошибался. Упустил кое-что из виду. Посмотрите на его глаза.

— Одного глаза нет! — хором воскликнули Эйприл и Чарли.

— Никакой это не император Сигизмунд,— заявил Август.— Это Ян Одноглазый, он же Ян Жижка, великий полководец армии гуситов. «Жижка» означает «один глаз». Он был так знаменит и почитаем, что после смерти с него содрали кожу, обтянули ею барабан и боем этого барабана созывали людей на битву.

— Круто…— пробормотал Чарли.

— А еще он,— продолжал Август,— был заклятым врагом императора Сигизмунда, но на иллюстрации мы видим, что Жижка сидит на троне. Думаю, тем самым художник хотел сказать, что отныне в руках Яна Жижки находится вся полнота власти, некогда принадлежавшая Сигизмунду.

— А это могло произойти только в одном случае,— подхватила Эйприл.— Если «Сироты» похитили сокровище, принадлежавшее ордену дракона. Неудивительно, что драконисты так жаждут его вернуть.

— Но где же это сокровище? — Август закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, и стал перебирать в памяти известные ему факты.— Карта предполагает, что существует место, где оно спрятано.

— И находиться оно должно в границах Священной Римской империи,— добавила Эйприл.— Если тут замешан Жижка, тогда единственное место, где его следует искать, это…

— Табор! — воскликнул Август.

Двери распахнулись. В комнату вошли двое вооруженных людей в черном, вид у них был решительный и грозный. Следом в помещение проскользнула Ксандра. Глаза у Эйприл расширились.

— Так значит, Табор,— протянула Ксандра.

Она обошла вокруг стола и уставилась на карту и стопку иллюстраций.

— Потрясающе. Вы проделали отличную работу.— И Ксандра захлопала в ладоши — медленно, издевательски, в ритме похоронного марша.

— Что там спрятано? — спросил Август.— Несколько золотых монет?

— Мелко мыслишь,— бросила Ксандра.— Сокровища искали несколько веков, стало быть, они того стоят.

Август улыбнулся.

— Но сокровища тамплиеров — просто миф.

— Миф? — расхохоталась Ксандра.— Миф — это то, чего не существует. А теперь слушай правду. В тысяча сто восемнадцатом году рыцари-тамплиеры нашли тайник в земле под тем местом, где некогда стоял дворец царя Соломона. В этом тайнике они обнаружили тысячи и тысячи старинных золотых монет. Сперва тамплиеры, конечно, обрадовались находке, но затем присмотрелись к ней повнимательнее. Такого изображения они никогда не видели на каких-либо других монетах. С одной стороны — женский профиль, с другой — пятиконечная звезда в окружении букв древнееврейского алфавита.

— Что за буквы? — поинтересовался Август.

— J-R-S-L-M. Так на древнееврейском писалось название города Иерусалим. Эти буквы убедили тамплиеров, что монеты чеканились в священном городе. А пятиконечная звезда только подтверждала их догадку.

— Я всегда думал, что пятиконечная звезда — оккультный символ,— признался Август.

— Пятиконечная звезда не имела никакого отношения к оккультизму до тех пор, пока в середине девятнадцатого века некий человек по имени Элифас Леви[10]не использовал перевернутую пятиконечную звезду в качестве официального символа церкви Сатаны, так называемого знака Бафомета[11]. До этого пятиконечную звезду ассоциировали с первыми книгами Библии, Пятикнижием Моисея. Она являлась олицетворением истины.