Книга Золотой вепрь - Владислав Русанов

Как же узнать, в открытую с ним играет чужой генерал или припрятал несколько козырей в рукаве? Кстати, что он там делает?

Всадник на соловом скакуне резко отмахнул рукой. Так, будто отдал приказ, невыполнение которого может стоить подчиненным головы. Развернулся и поехал вниз, к подножью холма. Ординарец на сером коне потянулся следом. За ними гурьбой скатилась свита – то ли офицеры, то ли телохранители.

Командир разведчиков ни с того ни с сего ожег плетью вороного коня и помчался в противоположную сторону. Надо полагать, спешил с выполнением приказа.

Флана с трудом сдержала смех, когда Жискардо Лесной Кот вместо военных распоряжений вдруг выпалил в лицо Медвежонку:

– Ты должен отдать мне свою девку!

Под кондотьером перебирал ногами красивейший – светло-желтый, даже чуть розоватый, с голубыми глазами – жеребец, раздувал розовые ноздри. Жискардо удерживал его на месте легко и непринужденно, одной рукой. Его широкоплечая фигура в дорогом плаще, вороненой кольчуге, шлеме с серебряной стрелкой переносья излучала силу и уверенность, серые глаза горели огнем на покрытом красноватым загаром лице, которое окаймляла ровно подстриженная седая борода. Только голос, высокий, визгливыми нотками вызывающий воспоминание о базарной торговке, звучал чуждо и нелепо.

Эре нашел в себе силы возразить. Правда, неуверенно и без должного азарта.

– Это нечестно, командир… – отводя взгляд, проговорил он вполголоса.

– А прятать от меня добычу честно? – насупился кондотьер.

– Она – не добыча.

– Подумаешь! Мне плевать!

– Она – не добыча, – по-прежнему глядя в сторону, стоял на своем Эре.

– Она слишком хороша для тебя. И этим все сказано!

«Интересно, откуда он узнал обо мне? – подумала Флана. – Хотя… Мир не без добрых людей. Почему-то Жердина постарался отъехать в сторонку, как только появился кондотьер».

– Командир… – Медвежонок почти умолял. На лице его боролись многолетняя преданность предводителю и въевшееся в кровь желание защищать свое. Неважно, что это – дом, женщина, конь, меч, драная овчина. На лейтенанта было жалко смотреть. Словно сторожевой кот, привыкший охранять хозяина, получающий за службу кости с ошметками жирного мяса и лижущий в благодарность руки повелителя. И вдруг вместо награды он получает сапогом по ребрам, но не рычит, не шипит, а недоуменным мяуканьем как бы старается сказать: «Как же так? За что? Разве я заслужил?»

Но Флана не испытывала сострадания к Эре. Уж если ставить перед собой высокие цели, то и идти к ним надо, сцепив зубы и позабыв о слюнявой жалости. Да и за что? Один из многих самцов, положивших глаз на нее? Чем он лучше посетителей «Розы Аксамалы»? Те отдавали за время, проведенное в постели с нею, деньги, а он расплачивался едой, кровом и относительной безопасностью путешествия. И уж совсем глупо было бы говорить о каком-то чувстве, которое могло бы между ними возникнуть.

– Медвежонок! – Голос Жискардо хлестнул, как плеть. Не легкая шестихвостка, которой вовсю пользовались в борделе, а тяжелая, сплетенная из сыромятной кожи, из тех, которыми окраинские юноши на скаку убивают поджарых степных котов.

Четверо телохранителей кондотьера – все как на подбор бородатые крепыши, запросто гнущие в ладони подкову, – придвинулись поближе.

Эре едва не завыл, вцепился правой ладонью, против воли тянущейся к рукоятке меча, в луку.

– Медвежонок? – Лесной Кот произнес кличку вкрадчиво, будто сопереживал трудному выбору подчиненного.

И лейтенант сломался. Под грубым напором он, быть может, стал бы сопротивляться, но ласка в голосе кондотьера добила его вернее удара в спину. Он кивнул, выдохнул побелевшими губами:

– Забирай…

Жискардо довольно осклабился. Сверкнули белые, никогда не знавшие табака зубы.

– Спасибо! Спасибо, друг!

И когда на лице Эре возникла донельзя довольная улыбка, Флане захотелось плюнуть ему в глаза. Но вместо этого она подобрала поводья серого и стукнула его каблуками, направляя коня вслед за новым покровителем, который даже не узнал ее имени.

Чем дальше на север, тем больше беженцев попадались навстречу отряду. Простолюдины съезжали целыми семьями – по два-три поколения на одном возу. Коровы, козы, овцы с трудом поспевали за груженными чем попало телегами. Кричали куры, утки и гуси в плетеных корзинах. Люди затравленно озирались…

Дворян в толпе попадалось меньше. Издревле предгорья Туманных гор обживали вольные переселенцы, особо не утесненные знатью. Но кое-кто из выслужившихся в армии небогатых дворян получал землю – леса под вырубку, недра под добычу медной и железной руды.

Теперь бежали все. Бросая нажитое. Лишь редкие смельчаки, скорее отчаянные, чем разумные, оставались, чтобы защитить свое добро.

О причине исхода расспрашивать не пришлось. Она витала в воздухе. Щедро приправленная смущением мужчин, отчаянием в глазах женщин, затравленными лицами ребятни.

Дроу сошли с гор.

Остроухие карлики никогда не смирялись с подступившими вплотную к их угодьям людьми. Лишь сила оружия Сасандры удерживала клановых вождей от опрометчивых поступков. И то не всех. Отчаянных голов в горах Тумана хватало всегда. Но цепь фортов, отстроенная империей в левобережье Гралианы, прикрывала весь Барн и бо2льшую часть Гобланы от набегов остроухих. И все равно приходилось довольно часто отправлять роты копейщиков при поддержке вольнонаемных стрелков и следопытов на правый берег. Мстить. Усмирять. Остужать пыл.

В начале этой осени дроу словно с цепи сорвались. Не малочисленные отряды удальцов, желающих заслужить воинскую честь, а целые кланы сорвались с насиженных мест и обрушились на редкие людские поселения вдоль Граллианы. Они вырезали людей, словно упиваясь жестокостью. Всех. До единого. Невзирая на возраст. Не щадя женщин. Хладнокровно добивая раненых и увечных.

Гарнизоны фортов пытались сопротивляться, но надолго их не хватило. Радостно ухватившиеся за возможность стать независимыми от Аксамалы вице-короли Барна и Гобланы не смогли обеспечить солдат продовольствием, фуражом, запасными стрелами, поддержкой опытных лекарей. Озабоченные дележом власти генералы (они почуяли возможность из двухбантовых перепрыгнуть сразу в маршалы) не поторопились перебросить подкрепление из второй линии укреплений. И форты пали один за другим. Испуганные солдаты, потерявшие командиров и цель в жизни, оборванные и голодные, влились теперь в поток беглецов. Наверняка не все. Кое-кто нашел для себя более легкий хлеб. Ведь грабить крестьян получается порой проще, чем их же защищать.

Вот и выходило так, что люди бежали с обжитых земель, изгоняемые малым народцем, карликами, которых и в расчет особо не брал никто из имперских министров, а расценивали скорее как досадную помеху на пути колонизации севера материка.

Но барон Фальм удирал навстречу этому потоку, а следом за ним двигался отряд Кулака…