Книга Дорога ярости - Дэвид Марк Вебер

– Мне надоели оправдания, адмирал, – скрежетал он. – Если они вообще оправдания, а не прикрытие чего-то иного. Я нахожу странным, что ваши силы всегда где-то вдали от места, на которое нападают пираты.

Гомес пожирала его взглядом, полным едва сдерживаемой ярости. Губернатор криво усмехнулся:

– Ваша полнейшая неэффективность стоила жизни по меньшей мере девяти миллионам жителей Элизиума, а теперь это! – Его ноздри возмущенно задвигались, он резко выпрямился. – Вам должно быть легче от того, что полтора миллиона обитателей Рафаэля не имперские подданные. А вы и ваши люди, вне сомнения, таковыми являетесь. И это не требует от вас противостоять противнику в бою!

Леди Росарио Гомес медленно выпрямилась и тоже оперлась о стол. Она наклонилась к губернатору и произнесла тихо и четко:

– Губернатор, вы дурак. Мои люди не нанимались к вам в мальчики для битья.

– Вы забываетесь, адмирал! – огрызнулся Тредвелл.

– Ничего подобного. – Слова Гомес падали, как осколки льда. – Ничто в военном уставе не требует от меня выслушивать оскорбления только потому, что мой политический начальник попал в стесненное положение. Ваше предположение, что мне безразлична гибель гражданских лиц – любых гражданских лиц, будь то подданные Империи или Эль-Греко, – почти так же мерзко, как и ваше оскорбительное заявление о честности и храбрости моих людей. Я представила вам диспозицию, которой требует ситуация. Вы отвергли мои требования. Я делилась с вами всей разведывательной информацией, которая была в моем распоряжении. Вы не предложили ни одного варианта дальнейших действий. Я неоднократно представляла на ваше рассмотрение мое собственное мнение и мнение моего штаба, что в наших рядах есть предатель, причем на самом высоком уровне. Вы пренебрегли этими сигналами. Я готова к любому расследованию, которое назначит Флот или министерство колоний. Между тем ваши высказывания дают более чем достаточно оснований для суда чести, и, если вы не возьмете их обратно, я вам этот суд обещаю, потому что не намерена выслушивать клевету политического назначенца, который никогда в жизни не командовал флотом в космосе.

Тредвелл смертельно побелел, когда отгремел последний залп канонады, а МакИлени затаил дыхание. Оба гранитных профиля почти ощутимо дымились гневом. Полковник знал своего адмирала. Последний удар был рассчитан с холодной точностью. Железная Дева не знала, что такое отступление, но была справедливым человеком, прекрасно сознававшим, сколько несправедливости в последнем замечании. Она не могла не чувствовать, как оно ранит, и это говорило о ее эмоциональном состоянии. Но причиной была не только ее ярость. Это было предупреждение, что существует точка, за которую леди Росарио Гомес не сможет столкнуть ни Бог, ни дьявол и уж тем более ни какой-то имперский губернатор. МакИлени молился, чтобы Тредвеллу хватило здравого смысла это осознать.

Возможно, Бог внял его мольбам. Тредвелл сжал кулаки, костяшки побелели, но он заставил себя опуститься в кресло. Длинное мгновение было заполнено молчанием, затем губернатор глубоко и медленно вздохнул:

– Хорошо, леди Росарио. – Его голос напоминал замороженный гелий, но злость исчезла, и Гомес тоже села, все еще не сводя с него глаз. – Я… сожалею о всех оскорбительных замечаниях, которые у меня вырвались и которые задевают честь ваших людей и лично вас. Эта… эта бойня повлияла на мою уравновешенность, что не оправдывает моего поведения. Я приношу вам свои извинения. – Она резко кивнула, и он продолжил тем же ледяным, тщательно контролируемым тоном: – Тем не менее, каковы бы ни были наши расхождения по структуре сил, положение намного усложнилось. Империя не несла таких жертв, как гражданских, так и военных, со времен Второй Ришской войны. Потери Эль-Греко еще тяжелее. Думаю, вы согласитесь, что сейчас уже недостаточно просто устрашить и остановить этих рейдеров. Становится категорически необходимым найти их и уничтожить.

– Да, – кратко ответила адмирал Гомес.

– Благодарю вас. – Тредвелл изобразил кривую горькую улыбку, лишенную какого-либо налета теплоты. – Возможно, я ошибался, возражая против ваших запросов легких кораблей. Теперь это, однако, в прошлом. Я информировал графиню Миллер и Великого Герцога Филиппа о ситуации. Я уверен, что они сознают ее серьезность. Великий Герцог сообщил мне, что сенаторы Элвин и Моджахек требуют немедленных действий. Поэтому я полагаю, что вероятность положительного решения лорда Журавского о предоставлении нам дополнительных сил возросла, и я хочу возобновить запрос. При вашей поддержке.

Гомес поджала губы, МакИлени чувствовал ее эмоции. Месяцы прошли с тех пор, как Тредвелл запросил тяжелые силы. Месяцы, за которые Гомес могла добиться успеха, если бы был удовлетворен ее запрос, гораздо более скромный. А этого не произошло лишь по одной причине: Тредвелл не захотел поддержать ее. Втайне МакИлени был убежден, что Гомес разделяла его подозрения о том, что Тредвелл видел здесь свою последнюю возможность командовать крупными силами Флота, хотя бы и не непосредственно. Он подумал: как же совесть губернатора мирилась с потерями на Элизиуме и Эль-Греко?

Очевидно, не совсем мирилась, судя по только что закончившемуся конфликту.

По крайней мере в одном отношении Тредвелл был прав: ситуация изменилась. Пираты, или кем они там были, должны быть обнаружены и уничтожены, а не просто остановлены. Политическое давление нельзя было больше игнорировать, и ограничения на размер требуемого кулака были сняты.

– Я все же не считаю эту реакцию наилучшей и вообще желательной, – сказала наконец Гомес. Она бросила взгляд на Амоса Бринкмана, который все это время хранил благоразумное молчание. Он и сейчас не выказал никакого желания прервать молчание, и Гомес вернулась к Тредвеллу. – Тем не менее, сэр, все, что сдвинет нас с мертвой точки, я могу только приветствовать и поддержу вас, если вы потребуете немедленно откомандировать сюда все доступные легкие единицы.

Тредвелл сидел, окаменев и так же поджав губы, как и она, и мерил ее таким же взглядом. Потом он наконец кивнул.

* * *

Под тихие звуки музыки Бенджамин МакИлени внимательно изучал доклад доверенного сотрудника внутренней безопасности, лежавший перед ним на столе. Содержание доклада только усиливало не оставлявшую его последнее время тревогу.

Было опрошено достаточное число выживших на Элизиуме, чтобы с определенностью заключить, что коммодор Транг был обманут и подпустил противника на дальность решающего удара, даже не подняв тревогу. На тактическом тренажере полковник промоделировал все возможные причины такой самоубийственной сверхдоверчивости, и лишь одна имела какое-то объяснение. Пираты не могли остаться необнаруженными на подходе, значит, они были опознаны как свои. Исходя из повышенной степени боеготовности, введенной в секторе, ни один командир не мог быть введен в заблуждение. Таким образом, приближавшееся судно было своим… или прибыло в такое время и при таких обстоятельствах, что люди Транга имели очень веские причины считать его своим.

Значит, это был корабль Флота, или его прибытие совпадало с запланированным прибытием корабля Флота. Только вот запланированных прибытий не было. МакИлени точно знал это, он лично проверил весь обмен сообщениями с Элизиумом. Было много путей, которыми пираты могли заполучить бывшие корабли Флота. В министерстве годами шли дискуссии о том, что принципы списания отслуживших судов должны быть пересмотрены. Но это не помогло бы пиратам, если у них нет кодов опознавания и запланированного прибытия. Добыть коды – или, по крайней мере, достаточно данных, чтобы скомпоновать нечто похожее, – мог и удачливый агент нижнего уровня. Но никто ниже командного звена не мог сфабриковать фальшивых данных прибытия, чтобы распахнуть дверь перед пиратами.