Книга Спутники Волкодава. Путь Эвриха - Павел Молитвин

— Дрянь вино, — сказал Сюрг. — В Умукате его готовили. Тамошним виноделам у саккаремских учиться еще и учиться.

— Ну ты наглец! — восхитился Рикир. — Тебя, за то, что ты ная своего заложил, оловом расплавленным потчевать надобно, а ты от умукатского вина морду воротишь!

— И местечко твое дрянь. Тут небось тараканы размером с кулак ползают, — брезгливо поморщился сотник, соскребая с чаши приставшую травинку.

— Дрянным оно только к вечеру делается, когда здесь от погонщиков ослов не продохнуть становится. А сейчас нам лучшего для беседы и не надобно. — Рикир залпом осушил чашу и замолчал, выжидая, пока Мур-гут переставит с подноса на стол миски с шулюном, шарики хурута, серые ноздреватые лепешки и плоскую чашку с чесночным соусом. Проводил тяжелым взглядом неуклюжую фигуру трактирщика и неожиданно согласился: — Тараканы тут и верно бегают. Этих тварей Мургут еще к делу не пристроил, иначе бы шул понаваристей был. А вон, кстати, и один из твоих провожатых заявился.

Сюрг покосился на невзрачного степняка, подслеповато озиравшегося, стоя в дверном проеме.

— Отрезать ему уши, вместе с головой, сразу или подождать, пока липнуть начнет? — задумчиво поинтересовался сотник.

— Не начнет, — пообещал Рикир, отправляя в рот шарик кисло-соленого хурута. — Его Имаэро послал, а его людей без нужды трогать не советую. И вообще, ты лучше о своей голове позаботься. Подумай, за кем свою тысячу «беспощадных» поведешь, ежели Энеруги, не ровен час, скончается?

— С чего бы это ему вдруг? — Краем глаза Сюрг отметил, что соглядатай устроился за дальним столом и липнуть в самом деле не собирается.

— А надоела она всем. Ей, понимаешь, тихой жизни захотелось. Считает, что всего уже достигла — на покой пора. Хочет — значит, получит. Полной мерой. — В голосе длинноусого послышалась глубоко запрятанная ненависть.

— Она? Ей?. — вопросительно поднял брови сотник, мельком подумав, что вовремя появился в Мати-бу-Тагале.

— Да баба она, баба! Вместо брата убитого вырядили ее мужиком, посадили на свою шею, она и возомнила о себе невесть что! — с отвращением бросил Рикир, прижимая ладонь к усам.

— Отклеиваются, когда гримасничать начинаешь? — посочувствовал Сюрг и осекся под жестким и холодным взглядом лже-Рикира.

— У тебя, будущий най, язык мысли обгоняет. Зря я, похоже, с тобой связался.

— Нужда заставит — и Ночного Пастуха в помощники призовешь. А мне вот с наем, который столь неловко простым «медногрудым» прикидывается да еще и усы как следует прицепить не может, и правда никакой корысти нет дело иметь. — Сюрг притворно зевнул, нащупывая на всякий случай левой рукой кинжал.

— Хм! Уел! — Рикир покачал головой, усмехнулся в накладные усы и вновь наполнил чаши. — Иметь со мной дело у тебя корысть есть, и очень даже большая. О том, что я тебя от Хурманчаковых палачей спас, напоминать не стану, дабы услугу свою тем самым не обесценить, а вот о будущем пару слов хотел бы тебе сказать. Хочешь Фухэй в вечное владение получить? Получишь! Ежели Умуката больше нравится — только слово скажешь, твоей будет. Правое, левое крыло войска, когда на Саккарем пойдем, вести пожелаешь — и это можно, хотя какой из тебя най — Великий Дух ведает. Доносчик ты известный, безоружных тоже рубить горазд, а насчет всего прочего… Впрочем, не умеешь — научим.

— И это все за то, что я тысячу «беспощадных» тебе приведу? — усомнился сотник, пропуская обидные и оскорбительные слова мимо ушей. Понюхал и решительно отодвинул от себя миску с шулюном, сваренным, судя по духу, из костей прошлогодней убоины.

— Тысячу свою ты и так приведешь под руку того, кто на место Хурманчака сядет. Деваться тебе некуда — про то разговор для почину был. А служба твоя в том состоять будет, чтобы найти человека, который Энеруги к Богам Покровителям, в Небесные чертоги отправит.

— Вот те раз! — Сюрг не мог скрыть разочарования. — Я думал, ты человек разумный, а у тебя от многотрудных дум, видать, мозги давно в труху перетерлись. Вино я тебе сам в чашу налью, ежели ты мне его к столу доставишь.

— Доставлю. Ты ведь знаком с Батаром-косторезом? Так вот он нынче к Энеруги зачастил — эскизы для монет с ее профилем изготовляет. Поговори с ним. И не думай, будто убить Хурманчака — самое главное и трудное. Убить-то не штука, тут вся хитрость в том, чтобы власть из ее рук успеть подхватить. Стервятников на труп много налетит, и коли без ума к делу подойти растащат орду по косточкам передерутся наи себе на погибель…

— Если бы Батар мог, он бы и без моей подсказки, без твоего наущения с Хурманчаком счеты свел! — заверил длинноусого Сюрг, припоминая последний разговор, состоявшийся у него с косторезом в Фухэе. Говоря столь откровенно, он ничем не рисковал, ибо вряд ли Энеруги не догадывался: выстрой он в колонну всех, кто желает ему смерти, — очередь, пожалуй, до Арран-тиады растянется. Да и не похож был Рикир на подсыла, желавшего подставить какого-то там сотника. Чего его подставлять, коли он, к Тэтаю идучи, подписал уже свой смертный приговор?

— Ну, слава Великому Духу, наконец до сути добрались! Ох и брезглив ты, братец! Не такое уж и худое винцо у Мургута. Ты бы его кумыс пригубил — сутки бы отплевывался. — Длинноусый осушил чашу, и сотник с отвращением подумал, что степняк — будь он хоть погонщиком ослов, хоть обласканным Хурманчаком наем — останется степняком и заслуживает, чтобы ему выпустили кишки, хотя бы за дурновкусие. А Рикир между тем продолжал: — От тебя и требуется-то всего ничего — поговорить с Батаром и передать ему средство, при помощи которого изведет он Энеруги без особого для себя риска. И средство это у меня есть — вот оно.

Длинноусый разжал кулак, и глазам сотника открылась плоская серебряная коробочка. Рикир аккуратно открыл ее, и Сюрг с недоумением уставился на кристаллы серого порошка, посверкивавшие, как крупицы крупнозернистого песка.

— Эту гадость что же, в пищу надо добавлять или в питье?

— Ой-е! Если бы в пищу или в вино, я бы с тобой и затевать этот разговор не стал. За тем, что Энеруги ко рту подносит, и служанки, и «бдительные» во все глаза следят. По нескольку раз чуть ли не каждую виноградинку облизывают и надкусывают, прежде чем ей предложить! Щепотку этого смертоубийственного праха, — Рикир тщательно закрыл коробочку и пальцем провел по стыку половинок, замазывая щелку межу ними бесцветной смолой, — надобно высыпать в горящий светильник. И кому как не художнику коптящий фитиль подправить? А потом, не успеет он до тысячи сосчитать, как все находящиеся в комнате, коли не слишком она велика, уснут. Не вечным сном, увы, и даже не надолго, но горло десятку человек за это время и ребенок перерезать успеет…

— Если сам не заснет, — подсказал Сюрг.

— Соображаешь, — не то одобрительно, не то насмешливо буркнул «медногрудый». — Чтобы самому не заснуть, должен твой косторез этот вот шарик проглотить, прежде чем порошок в светильник высыплет. — В руках у него оказался малюсенький флакончик из мутного стекла с плотно притертой пробкой. Рикир выкатил из него светло-голубую, в коричневых крапинках горошину.