Книга Последний брат - Лев Соколов

— Боже вседержитель! — выдохнул Трофим. — Дверь….

На входе в башню, который раньше находился в разрушенной пристройке, действительно висела мощная полуоткрытая дверь на огромных ржавых петлях. Темное, все еще крепкое дерево, видимо, пропитанное каким-то защитным составом. На двери виднелись старые следы ударов топором, но их оставили не те, кто штурмовал башню когда-то. Скорее всего, кто-то из тех, кто останавливался здесь позднее на ночлег, пытался обратить дверь в дрова, отрубив у неё нижний угол, но мореное дерево не поддалось, и путешественник бросил это дело. Мало кому Трофим бывал так благодарен, как побывавшему здесь когда-то путнику за его лень и ненастойчивость.

Конь с трудом переставил ноги через остатки фундамента пристройки. Трофим подъехал к двери вплотную, соскочил с коня, охнул и на мгновение замер. Ноги отказывались держать, вся внутренняя часть бедер горела огнем. Он даже не хотел думать, что творится у него в штанах. С лошадиной морды по поводу ему на руку сползала слюна. Бока у лошади ходили так, что, казалось, она сейчас разорвется на очередном вдохе.

— Сюда, быстрее! — обернувшись, крикнул Трофим Амару.

Улеб подскакал, спрыгнул с лошади. Амар с невменяемыми глазами цеплялся за стремя и судорожно глотал воздух. Только поддержка лошади не давала ему упасть.

— Внутрь! — приказал Трофим, хватаясь за дверь.

Некоторое время дверь не поддавалась, но потом с ужасным скрипом отворилась на всю ширину. Улеб вскочил в проход. Амар, оторвавшись от стремени, схватил лошадь под уздцы и потащил её внутрь.

— Амар, матери сын! Куда ты её?.. — просипел Трофим, пытаясь протиснуться в проем, где приплясывала застрявшая лошадиная задница, толкая её внутрь, и чувствуя, что конь сейчас взбрыкнет, и зарядит ему в лоб копытом. Но когда Амар наконец затащил своего коня, он и сам почему-то схватил своего за узду и втащил внутрь. Он поглядел напоследок наружу — всадники были не так близко, как он предполагал, они еще только въезжали на подножье холма. Видимо, увидав, что беглецы теперь никуда не уйдут, они сбавили темп и поберегли коней. Трофим дернул дверь, чтоб закрыть, но она окончательно застряла и не даже не шевельнулась.

— Помогайте! — крикнул Трофим.

Амар, как ввел лошадь, так и рухнул на колени, держась за поводья, и теперь пребывал в прострации и дышал, как выброшенная на берег рыба. К Трофиму подскочил Улеб, и они с натугой потянули. Дверь не поддавалась. Всадники снаружи начали подниматься по холму.

— Рывком, давай! — рявкнул Трофим.

Они дернули. Со второго рывка дверь медленно начала закрываться, и наконец с грохотом ударилась о балку. Трофим оглядел внутреннюю поверхность двери в поисках засова, но это было бы слишком хорошо. Кто-то давно утащил засов на дрова, ржавые темные перекладины, по которым он когда-то двигался, были пусты.

— Надо затворить. — Обернулся он к Улебу, оглядываясь по сторонам, в надежде отыскать какой-нибудь подходящий предмет. Но вокруг был только голый камень.

Улеб помешкал немного, бросился к своей лошади, откинул кожаный полог под седлом, вытянул из петель здоровенный боевой топор на металлической рукояти.

Трофим ахнул.

— Мы же сбросили все тяжелое…

— Пожалел. Больно хорош, — признался Улеб, положил топор на перекладину и вогнал металлическую рукоять топора в отверстие для засова в стене.

— Болван… — с облегчением выдохнул Трофим.

Дверь заперта. Облегчение, впрочем, тут же растаяло. Дверь они затворили, да не слишком-то надежно, и за ветхими стенами приближаются враги.

— Наверх, к бойницам! — пропыхтел очухавшийся Амар.

Трофим кратким взглядом окинул внутренности башни. В полу виднелся квадратный провал, по всей видимости, вход в погреб. Крутая узкая лестница из камня вилась по трем стенам и оканчивалась лазом на верхнюю площадку. Амар и Улеб уже карабкались наверх. Трофим подскочил к дрожащей от усталости лошади, сдернул с её бока саадак, схватил два колчана и припустил за друзьями. В коленках гудело, и ноги подгибались. На втором пролете он споткнулся и чуть не сверзился, один из колчанов повернулся на ремне, и из него выскочила стрела. Внизу раздался шлепок, и одна из лошадей обиженно заржала.

— Давай! — Улеб уже выглядывал из верхнего лаза. Трофим протянул ему лук и колчан и сам залез наверх.

Там наверху была небольшая площадка с каменным парапетом и длинными узкими бойницами. Когда-то площадку венчала крыша, но теперь половина её обвалилась, и часть расколовшейся грубой глиняной черепицы валялась на полу. Уцелевшие остатки стропил еще хранили следы огня. «Странно, — успел удивиться Трофим, — дверь цела, а крыша сгорела. То ли вражеские воины закинули на крышу факел, а может какие-то раззявы, укрывшись от непогоды, решили разжечь костерок наверху…».

— К бойницам! — сказал Амар, а сам он уже был у одной. — Стреляйте, как только они приблизятся. Когда… Если они сломают дверь, будем стрелять вниз из люка.

— Они дорого заплатят за свою победу, — пообещал Улеб, оглядываясь.

«Но они получат, за что заплатят», — подумал Трофим. А вслух только посетовал:

— Эх, нам бы еще надежный засов…

Он осторожно высунулся из бойницы и оглядел округу. Положил рядом колчаны, чтоб было сподручней тянуться. Накинул на ушко тетиву. «Из нас троих я хуже всего стреляю из лука — подумал он. — Но это ничего. Промахнуться здесь будет сложно. Куда ни ткни, все равно в кого-нибудь попадешь».

В глазах пестрело от конных воинов. Их здесь было несколько сотен. Они скопились у подножия холма, и теперь объезжали его, окружая холм и башню. Подтягивались отставшие. У подножья загорелось несколько сигнальных дымов.

— Мы уже можем достать, тех, кто у подножия холма, — оценил расстояние Улеб.

— Они не атакуют, пока, — отозвался Трофим. — А тебе не терпится спустить псов с цепи?

— Пожалуй, нет, — ухмыльнулся Улеб.

— Нужная передышка, — сказал Амар. — Дайте устояться дыханию. Нельзя стрелять из лука, запыхавшись. Жаль, что я привел вас сюда…

— А, не начинай!.. — отмахнулся Улеб. — Все-таки интересно, чего они ждут?

— Скоро узнаем, — сказал Трофим. — Кстати, ты, Улеб, говорил, что мы не продержимся здесь и два мига. Уже больше.

— Тогда хорошо, что мы взяли внутрь лошадей. — Лукаво посмотрел на него Улеб. — Конина на случай долгой осады.

Трофим и Улеб фыркнули вместе, и даже Амар слабо улыбнулся.

Однако, проходила минута за минутой, никто на них не нападал, и Трофим почувствовал, как возбуждение уходит, и на него наваливается невыносимая усталость. Он обессилено прислонился к стене. Усталость копилась подспудно, с прошлой ночи, но страх и напряжение побеждали её. Он преодолел усталость, боль и страх, чтобы выжить и вырваться. Но оказалось, что все труды и тяготы лишь привели их в новую ловушку. И теперь усталость взяла реванш. Он посмотрел на свои грязные исцарапанные руки и увидел, что они трясутся. Он сжал руки в кулаки, чтоб утихомирить дрожь, но она не прошла, а наоборот, сжатые кулаки распространили её дальше, на все тело. Плохо было то, что вместе с усталостью пришли умственная тупость и безразличие к собственной судьбе. Хотелось, чтобы все закончилось — неважно как — лишь бы скорее. Но может, это и хорошо? По крайней мере, у него даже не осталось сил на страх. Он тратил свой страх, убегая под стрелами из лагеря ночной стражи, блуждая в лесу, подкрадываясь, чтоб убить человека и держась на лошади и в бешеной скачке. Страх устал вместе с ним. И теперь устало свернулся где-то в глубине, почти не подавая голоса. Лишь когда Трофим думал об Эрини, внутри что-то дергалось, добавляя привкус горькой досады, что все могло быть лучше и по-другому. Увидеть бы её еще хоть один раз. Хоть раз еще прижаться к её ладони щекой… Но Эрини здесь не было, и он не мог сказать ей прощальных слов, и думать об этом было больно.