Книга Соблазненная горцем - Пола Куин

Тристан накрыл ее своим телом, впившись поцелуем в ее губы. От щекочущего прикосновения волосков на его груди соски ее отвердели. Наклонив голову, Тристан приник губами к ее груди. Упоительная нежность мешалась в его поцелуе с необузданным желанием.

— Нет, еще рано, любовь моя, — произнес он прерывистым шепотом, прижимаясь к Изобел всем телом. — О, проклятие!

Он приподнялся на локте, сжимая в руке свой упругий блестящий жезл, из которого выплескивалась мощная струя семени. Тристан казался таким же изумленным, как Изобел. Испуганная и смущенная, она обрадовалась, угадав, что ничего подобного с ним прежде не случалось. В следующее мгновение на губах Тристана заиграла улыбка.

— Мое тело отказывается ждать.

— Мое тоже, — дерзко отозвалась Изобел.

Она понимала, что ведет себя разнузданно и бесстыдно, но ей было решительно все равно. Она потянулась к губам Тристана, безмолвно моля о поцелуе. О, его ненасытный рот уже стал ее наваждением.

Их губы встретились, языки сплелись в одном исступленном порыве. Тристан замер. Затаив дыхание, он посмотрел ей в глаза и прочел то, что и надеялся увидеть. Медленно, испытывая мучительное наслаждение, он пронзил ее тугую жаркую плоть.

— Нет, нет! — закричала Изобел, цепляясь за плечи Тристана и мотая головой. — Мне больно!

Тристан замер, успокаивая Изобел нежными поцелуями.

— Тебе нечего бояться. — Его ласковый, любящий взгляд развеял ее тревогу. — Успокойся, моя радость, постарайся дышать глубже. Я буду двигаться неспешно, и боль утихнет.

Тристан сдержал слово. Его движения замедлись. Глядя Изобел в глаза, он обводил пальцем контур ее рта и целовал в губы. Он шептал ей, как она восхитительна и как сильно его желание, а тело его скользило навстречу ей и отступало.

Глаза его потемнели от страсти, челюсти сжались. Ему стоило неимоверного усилия сдержаться и не пронзить ее одним яростным выпадом. При виде его искаженного мукой лица Изобел испытала укол сожаления. Обвив ногами талию Тристана, она теснее приникла к нему. Ей было больно, но и приятно тоже. Чувствуя, как отзывается тело Тристана на малейшее ее движение, она испытала восторг первооткрывателя. Ей хотелось, чтобы это длилось вечно.

Улыбнувшись ее дерзкой выходке, Тристан легонько куснул ее за губу и сделал выпад.

Изобел не вскрикнула от боли. Ощущать в себе его жаркую плоть было восхитительно, захватывающе. Она провела кончиками пальцев по рельефным мышцам на его спине и коснулась губами плеча. Когда ладони Изобел легли на крепкие ягодицы Тристана, он медленно приподнялся, размыкая их тесное объятие, а потом снова вдавил ее в матрас всей своей тяжестью. Сжав запястья Изобел, он завел ее руки за голову. Потом наклонил ее и обхватил губами сосок. Его бедра двигались плавно и осторожно.

Достигнув экстаза, он срывающимся шёпотом произнес имя Изобел и рванулся вверх. Его влажный напряженный жезл скользнул по ее лону.

Изобел громко вскрикнула, видя его истекающую соком плоть, и затихла, подхваченная огненной волной блаженства.

Глава 32

Тристан смотрел, как Изобел, набросив одну лишь его рубашку, перебирает вещи в сумках в поисках съестного. Желание вспыхнуло в нем с новой силой, почти мгновенно, но он сдержался, понимая, что не следует проявлять нетерпение. И все же соблазнительный изгиб ягодиц Изобел, нагнувшейся над дорожным мешком, будил его воображение, порождая самые дерзкие образы.

— Ты уверена, дорогая, что тебе не нужна моя помощь?

— Да. — Изобел остановила его жестом. — Будь в постели.

Тристан улыбнулся и натянул повыше тонкое одеяло, прикрывая бедра. К его прелестной сирене вновь вернулась застенчивость. Ему доставляло неизъяснимое удовольствие сознавать, что он единственный мужчина на свете, кто знает, сколько обжигающей страсти и соблазна таится за стыдливостью и робостью Изобел. Черт возьми, эта скромница заставила его задыхаться и стонать, словно распаленное животное во время гона. У Тристана было немало женщин, но ни одна из них не пробуждала в нем такого дикого, неукротимого желания, как Изобел. Он всегда заботился о том, чтобы не оставить ребенка в каждом городе, где ему случалось побывать, и гордился умением управлять своим телом. Он никогда прежде не терял голову от страсти, но на этот раз не смог совладать с собой и дважды потерпел поражение, пытаясь обуздать свою плоть. Пылкий отклик Изобел на его ласки, ее прикосновения, исполненные восторга и любопытства, приводили Тристана в исступление. Он едва узнавал себя. Черт побери, легенды не лгали. Любовь толкает мужчину на любые безумства.

— Слава Богу, я наконец нашла.

Изобел повернулась, держа в руках два небольших узелка. Лицо ее сияло улыбкой.

Тристану захотелось вскочить и, схватив Изобел в объятия, повалить на кровать.

— Да, слава Богу.

— Здесь хлеб и сыр, — весело объявила Изобел, забираясь обратно в постель.

Тристан кивнул, не сводя глаз с ее гладкого бедра.

— Ты голоден?

Он улыбнулся, удобнее устраиваясь на подушках:

— Я всегда голоден, если передо мной еда, приготовленная твоими руками. Боюсь, что, когда стану жить с тобой, растолстею.

— Я позабочусь, чтобы этого не случилось. — Изобел бросила на него лукавый взгляд из-под ресниц, и по телу Тристана прокатилась волна жара. — Вот уже десять лет как я кормлю братьев своей стряпней, но они не растолстели.

— Кто научил тебя готовить?

— Мама. Мне было столько же лет, сколько сейчас Тамасу, когда ее не стало, и я успела многому у нее научиться. Я любила наблюдать, как она готовит. Мама рассказывала мне о специях и о лекарственных свойствах растений.

— Тебе ее не хватает?

— Конечно. — Изобел печально вздохнула, вспоминая нежный голос и сияющую улыбку матери. — Мы никогда не перестаем тосковать по родителям, которых уже нет с нами.

— Это верно. — Тристан закинул руки за голову и сомкнул веки. — Я хотел бы съездить во Францию и увидеться с тетей Анной.

— С женой Роберта?

— Да. — Тристан открыл глаза. — Она в монастыре. Мне хотелось бы увидеть ее снова. — Он посмотрел на Изобел и улыбнулся: — Твои волосы такого же цвета, как у нее.

— Тетя тоже была тебе близка, как мать?

Тристан покачал головой:

— Моя матушка никогда бы этого не позволила. Она ни за что в этом не признается, но я всегда был ее любимцем. Думаю, потому что я напоминал ей брата.

— Она возненавидит меня, Тристан.

Голос Изобел дрогнул, и Тристан нежно обнял ее за плечи:

— Нет, милая, я этого не допущу. — Дьявол, ему вовсе не хотелось об этом думать. — Иди ко мне, любимая.

«Терпение — важная добродетель», — сказал себе Тристан и, уложив Изобел на бок, приник к ее теплой спине. Ему пришлось повторить эту фразу не меньше дюжины раз.