Книга Поражающий фактор - Михаил Гвор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Группа уезжает на «МАЗе». Бахреддин хочет сделать еще рейс до Пасруда. А у группы в планах – пройти половину подъема и заночевать в летниках на три двести. Теперь путь разведан и отмаркирован, не ошибутся.
И отправил я не десять человек, а тридцать. С гораздо более широким заданием, чем просили ходоки. Чует мое больное сердце, что это нам понадобится…
Геннадий Алябьев
Все решили еще вчера, когда Генка в который раз убедился, что его специалисты свой хлеб едят недаром.
– Извините, Геннадий Аполлинарьевич, – сказал Батяев, – но я не вижу ни малейших проблем в перекрытии выезда на трассу. Та гранитная скала, на которой товарищ генерал оборудовал свой наблюдательный пункт, гранитная только в верхней части. А под ней – известняк. Столкнуть ее на дорогу – пара пустяков. Вот убрать очень большая проблема. Даже техника особо не выручит. Ведь практически монолит.
«Генералом» главный инженер называл Егора. Тот уже привык и не возражал. Хотя даже четыре звезды на погоны получить не успел.
– Николай Григорьевич, – полюбопытствовал Олег, – а разве так бывает, чтобы гранитный монолит лежал на известковом основании? Простите дилетанта, но гранит же магматическая порода, а известняк – осадочная. Мне непонятно, откуда он вообще здесь взялся, а тем более под гранитом!
– Молодой человек! – Ученый поднял указательный палец. – Гранитная скала на известняке – далеко не самое удивительное явление в этих местах. В горах бывает все! Альпинист должен знать такие вещи…
– Так что там насчет столкнуть прозвучало? – прервал начинающуюся лекцию Генка.
– Элементарно. Даже взрывчатки понадобится не так много. Если надо, мы с Докучаевым просчитаем закладку зарядов минут за сорок. А заложить их – от силы два часа!
Линия поведения стала ясна.
Хотя и до этого с той самой минуты, когда альпинисты сняли с алябьевской головы продуктовую проблему, отдавать рудник бандитам он не собирался ни при каких условиях. Предложение вывести людей в лагерь и перетащить туда все, что возможно, а остальное взорвать директор отмел с ходу.
Людей – да! Держать того же Батяева, да и не только, в такой близости к линии фронта было по меньшей мере глупо. Толку ни малейшего, а человек хороший, да и специалист грамотный. Раз есть куда отправить – надо отправлять. Тем более Светку с Митькой! В общем, всех гражданских – в тыл!
Вынести имущество и ту продукцию, что успели получить. Безусловно. Не так уж и мало добыто золота, особенно по нынешним временам.
Но сам рудник надо удержать. Раньше или позже пригодится и техника, и помещения. Тем более что оборона уже организована.
– Ахмадов хочет золота. Он не отступится: это богатство, роскошь, дополнительные наемники. Увеличив силы, сможет захватить Пенджикент. После этого нынешний мелкий бандит станет величиной. Конечно, нам это невыгодно. Но удерживать рудник – это платить жизнями наших ребят, – убеждал Алябьева Давид.
– Значит, надо сделать так, чтобы ему стало невыгодно добывать здесь золото, – сопротивлялся Генка. – Почему он сейчас не пытается штурмовать?
Директор был прав. Но не совсем. Одну попытку штурма бандиты вчера предприняли. Но какую-то вялую и неуверенную. И, напоровшись на огонь почти двадцати стволов, быстро откатились назад.
– Думаю, он в курсе ваших проблем с продуктами. Хочет взять измором. Ему нужен не только рудник, но и специалисты. Ваши беглые работники смогут добывать золото без вас?
– Нет. Это, по сути, чернорабочие. Подай – принеси, стучи – не стучи. Может копать, а может и не копать. А если засыпать взрывами дорогу… Без транспорта здесь делать нечего.
– Бессмысленно. Разгребут. Подгонят бульдозер или сотню таджиков с лопатами…
– Не разгребут, – впервые за все совещание вмешался Батяев.
– Почему? – спросил Генка.
– Извините, Геннадий Аполлинарьевич…
Дальнейший план родился быстро.
– Операция «Большой Блеф», – откомментировал его Давид. – Мне нравится, вполне в духе Шабака!
Это было вчера. А сегодня планировалось вывести гражданских. А заодно заложить заряды. Но… на утренней связи Санки передали приказ Виктора не начинать эвакуацию до подхода дополнительных сил.
– Пришедшие разъяснят, – откомментировали Санки. – Надо выждать день.
– Почему? – спросил Генка Давида.
– Не знаю. Но Витя ошибается редко. Надо подумать, – ответил тот. – Чем Виктор от меня отличается? Я в первую голову спортсмен. Он – спасатель…
Борис Юринов
Кошмар дневного сна опять пришел ночью. Только теперь у Бори был автомат, и он, в конце концов, пускал его в дело. Хорошо видимые в воздухе пули медленно летели к груди солдата, неторопливо просверливали в ней большие неаккуратные дыры, из которых фонтаном била кровь, расплескиваясь по земле и забрызгивая Бориса.
Утром Боря встал злой и измученный. Мелькнула трусливая мысль не бегать сегодня. Раз теперь его тренирует Урусов, пусть он и определяет нагрузки. Мысль не понравилась. Он тряхнул головой, как бы прогоняя сомнения, и потянулся за кроссовками.
Привычное и монотонное занятие развеяло и сонливость, и остатки кошмаров. Усталость тоже куда-то ушла. Задумавшись, он пробежал в полтора раза больше обычного и продолжал бег. В голове окончательно прояснилось, но в ней никак не укладывалась такая простая, но дикая для Бориса истина: надо научиться бить и убивать людей. Убивать!!! Вот прямо сейчас пойти и убить.
Боря никак не мог определиться. Одно дело – вызваться, а совершенно другое… Мелькали самые разные идеи. И вообще не стрелять, просто постояв в строю расстреливающих. И выпустить пули над головами приговоренных. И честно отказаться от участия в тяжелом мероприятии. Но каждый раз, когда освобождающее от мук решение, казалось бы, уже пришло, перед глазами вставало лицо мамы, а в ушах звучал ее тоскующий голос: «Где ты, Боренька? Жив ли? Увижу ли я тебя?» И он снова погружался в сомнения, наматывая новые и новые круги по спортплощадке базы, как две капли воды похожей на такую же в городке бригады.
Он пробегал и общий подъем, и завтрак, и только когда уже пора было идти получать оружие, Боря решился.
– Я приду, мама, – чуть слышно прошептал он. – Я обязательно приду. Только немного позже. Мне слишком многому надо научиться, чтобы суметь дойти. Но я приду.
И Борис Юринов, международный гроссмейстер, восходящая звезда и надежда самарских, да и российских шахмат, чемпион мира среди юниоров две тысячи десятого года, пошел получать автомат, чтобы впервые в жизни выстрелить в человека. С четко и осознанно поставленной целью: убить.
