Книга Шаг во тьму - Иван Тропов

Не прошло и минуты, как от холода и ледяной влаги заломило пальцы. Я остановился, отер руки, достал перчатки…

Предчувствие накатило новой волной. Я вдруг понял, откуда идет опасность. Я еще никак не мог понять, что именно, но совершенно отчетливо понял, что это – не впереди.

Это не у домика и не у машин. Не там.

Сзади.

Я сглотнул. Очень медленно достал перчатки и ещё медленнее принялся их натягивать. Потихоньку разворачиваясь боком, невзначай кося глазом, пытаясь разобрать хоть что-то сквозь сплетение черных ветвей позади…

Движение. Там было темно, совершенно невозможно что-то рассмотреть, и все же я заметил, что там было движение. Почувствовал.

Только…

Я стоял, не бросаясь прочь, не бросаясь вдогонку.

Почему-то вместо угрозы я вдруг чувствовал облегчение. Предчувствие смазалось и отступило.

Может, это была просто дикая собака? Или бездомная кошка. Ходит себе бродит, дурацкое драное создание, мокрое, мерзлое и неприкаянное…

Железно клацнуло.

Я вздрогнул и обернулся. Золотистая ручка опустилась, дверь открылась. Не отрывая глаз от крыльца, на всякий случай я стянул перчатку.

Вышел пурпурный плащ, и тут же распахнулась дверца «мерина», выскочил второй. Пока они внимательно оглядывались, на крыльце показались девушки.

Те – и не те. Как мешком по голове трахнутые. Медленные, рассеянные… Выжатые. Как студентки-зубрилы после серьезного экзамена. Сошли к машине, но внутрь не полезли.

Беленькая привалилась на переднее крыло и достала пачку сигарет. Водитель уже щелкал зажигалкой, но она его, кажется, даже не заметила. Просто держала руку с тонкой сигареткой, пока он водил зажигалкой, ловя кончик сигареты. Затянулась, взбила волосы.

Русоволосая медленно ходила кругами, как школьница на перемене, сцепив руки за спиной и утонув глазами в сыром и блестящем черном асфальте…

Через две сигареты и десяток кругов они вернулись в домик. Следом – пурпурный. Второй убрался в машину.

* * *

Дождь несколько раз припускал и замирал.

Я успел промерзнуть до костей, а фляжка опустела на треть, когда дверь снова распахнулась. Я тут же стянул перчатку с правой руки.

Они вышли в том же порядке. Пурпурный, скучный и разомлевший в тепле. Вдохнул холодного воздуха и зазевал. С наслаждением передернул затекшими плечами.

За ним девушки. Совершенно никакие. Лица постные и серые от усталости.

Из «мерина» выскочил второй. Цепко глядя по сторонам, они замерли у задних дверей машины. Синхронно шелкнули замки, открываясь.

Девушки медленно спустились с крыльца, не глядя по сторонам. Ничего не замечая, как сомнамбулы, залезли в машину.

Вышел и телохранитель жабы. Усмехаясь в усы, поглядывал на вышколенных пурпурных.

Они так же синхронно захлопнули задние дверцы и забрались на передние сиденья. Машина мигнула задними габаритками и откатилась от домика. Лихо развернулась, взвизгнув шинами, и унеслась вниз по дороге – свежей, ровной и блестящей от дождя, как черное зеркало.

Взбитая шинами водяная пыль повисла в воздухе, мерцая в свете фонарей.

Появилась и жаба. Она двигалась медленно, скользя взглядом по всему вокруг, но едва ли что-то замечая. Тоже вымотавшаяся и рассеянная…

Пальцы сами нырнули под полу плаща. К рукояти Курносого. Холодная, но я знаю, как быстро она теплеет под пальцами.

Усталая жаба…

Шанс. Прекрасный шанс, который не стоит упускать.

Вот только весельчак сопровождающий с цепким взглядом…

Он приобнял жабу. Щекоча усами, что-то шепнул ей в ухо, скользнул по шее вниз, до самой ямки перед ключицей. Она фыркнула, дернула головой, уклоняясь от колючих усов, но улыбнулась. В глазах появилось осмысленное выражение. Ткнула усатого локтем в бок, попыталась выскользнуть из его объятия, но он не отпускал.

Все шептал ей что-то в шею, и на губах его гуляла ухмылочка, а глаза цепко шарили вокруг. Будто чувствовал что-то.

Черт бы его побрал…

У Курносого тяжелые пули, хорошо останавливают. Особенно если подпиленные. Очень полезно, когда на тебя прет, как танк, жаба, и с каждым ее шагом твое тело превращается в бессильный кисель, глохнет дыхание, замирает сердце… Но есть и оборотная сторона. За подпиленные пули, за короткий ствол и углубленный курок, который не цепляется за одежду, приходится расплачиваться точностью. Отсюда я в нее наверняка не попаду. Только выдам себя.

А ближе как? Там свет и широкий пустой пятачок… Да еще машина у них под боком – и шит, и быстрое бегство. А главное, эти внимательные глаза, ни на миг не перестающие следить за всем, что творится вокруг…

Черт бы его побрал, этого усатого весельчака!

Все обнимая жабу, он свел ее к машине. Усадил ее, обошел машину и сел за руль. Забормотал мотор, включились фары, еще ярче подсветив домик с его красной крышей, словно светящейся изнутри.

Я отступил за куст и присел. Ненавижу фары дальнего света… Особенно когда за рулем сидит внимательный профи, а с ним жаба.

Машина начала разворачиваться, я зажмурился, но жесткие лучи света пробились сквозь веки. Я чувствовал, как они спицами протыкают облетевшие кусты и щуплые деревца, высвечивая все и вся…

На миг накатила уверенность, что он меня заметил, но машина повернула, свет перестал давить на меня. Урчание мотора удалялось.

* * *

Я ждал полчаса.

Плащ я застегнул, но все равно было жутко холодно. Ноги окоченели, пальцы в перчатках как чужие. Сам мир закоченел и застыл: желтый свет двух фонарей, густо-красная крыша, малиновый кирпич стен, глянцево-черный мокрый асфальт…

Как же жаль, что без окон. Совершенно не понять, что там.

Стоянка перед домиком всего на два места, и обе машины уехали. Но иногда это ничего не значит, верно?

Я слишком хорошо помню того бесшумного волка. Рука почти зажила, но шрамы останутся…

Я вздохнул. Больше ждать бесполезно.

Или лезть сейчас – или…

Я оскалился и стиснул кулаки. Никаких «или». До полнолуния три ночи. И кто знает, что здесь будет завтра и потом? Может быть, вообще будет не подобраться. Нельзя упускать такой шанс.

Я медленно двинулся вправо, подбираясь ближе к проему в заборе, но все еще не решаясь выйти из кустов.

Голые прутья штриховали дом, фонари подмигивали из-за ветвей…

Предчувствие накатило жаркой волной. Что-то было не так!

Я замер, вглядываясь в дом, вслушиваясь в едва слышное бормотание ветерка в ушах, в шуршание голых прутьев…