Книга Бледный всадник - Бернард Корнуэлл

Наступила тишина, потому что вопрос был абсурдным. Потом Эгвин расправил плечи и браво ответил:

— Хватит с лихвой.

Эльсвит одарила его улыбкой.

— И как ты предполагаешь это сделать? — поинтересовался Альфред.

— Возьму всех до последнего людей, какие у нас есть, мой господин, всех, способных сражаться, и нападу на датчан. Вот и все!

Беокка отложил перо: не хватало еще тратить и без того скудный запас чернил, чтобы записывать подобную ерунду.

Альфред посмотрел на меня.

— Это возможно, Утред?

— Они увидят наше приближение, — заметил я, — и приготовятся.

— Марш в глубь страны начнется с холмов! — заявил Эгвин.

И снова Альфред посмотрел на меня.

— Это оставит Этелингаэг без защиты, — сказал я, — и займет по крайней мере три дня. Под конец наши люди будут замерзшими, голодными и усталыми. Датчане заметят наше приближение, как только мы выйдем из-за холмов, и это даст им время надеть доспехи и вооружиться. Причем учти: только в самом лучшем случае нас будет столько же, сколько и врагов. А в худшем? — Я бессильно пожал плечами. — Спустя всего три или четыре дня остальные воины Свейна могли вернуться, и тогда наши семьдесят или восемьдесят человек окажутся лицом к лицу с целой ордой.

— Ну и как же нам тогда их победить? — спросил Альфред.

— Мы уничтожим их суда, — сказал я.

— Продолжай.

— Без судов датчане не смогут подняться вверх по рекам. И волей-неволей останутся на суше.

Альфред кивнул. Беокка снова стал царапать пером.

— И как же ты уничтожишь их суда? — поинтересовался король.

Этого я пока и сам не знал. Мы могли бы взять семьдесят человек и отправиться сразиться с семьюдесятью вражескими воинами, но в конце боя, даже если мы победим, нас самих останется всего двадцать, да и то, если еще повезет. Эти двадцать человек, конечно, могли бы сжечь суда, но я сомневался, что мы сумеем протянуть так долго. У Синуита собралось множество датских женщин, и, если дело дойдет до битвы, они придут на помощь своим мужчинам — тогда мы, скорее всего, потерпим поражение.

— Огонь, — с энтузиазмом сказал Эгвин. — Надо привезти на плоскодонках огонь и метать его через реку!

— Там есть воины, сторожащие корабли, — устало произнес я. — Они будут метать копья и топоры, стрелять из луков. Если тебе повезет, ты, может быть, и подожжешь одно судно. Но не больше.

— Пойти ночью, — предложил Эгвин.

— Луна сейчас почти полная, — возразил я. — И они увидят, как мы плывем. А если луна скроется за облаками, мы не увидим их флота.

— Тогда как же ты это сделаешь? — снова спросил Альфред.

— Бог пошлет небесный огонь, — заявил епископ Алевольд.

Никто на это не ответил. Альфред встал. И мы все тоже поднялись. Потом король указал на меня.

— Ты уничтожишь флот Свейна, — велел он, — и утром я узнаю, как именно ты собираешься это сделать. Если тебе это не удастся, тогда ты, — указал он на Эгвина, — отправишься в Дефнаскир, найдешь там олдермена Одду, велишь ему привести свои войска к устью реки и сделать эту работу за нас.

— Да, мой господин, — ответил Эгвин.

— До свидания, — холодно бросил мне Альфред и вышел.

Я рассердился. Он как раз этого и хотел — чтобы я рассердился.

Вместе с Леофриком я отправился в недавно возведенную крепость и принялся пристально смотреть через болота туда, где над Сэферном висели облака.

— Ну и как мы, по-твоему, сожжем двадцать четыре корабля? — спросил я.

— Бог пошлет огонь с небес, — ответил Леофрик. — А как же иначе?

— Я бы предпочел, чтобы Он послал нам тысячу воинов.

— Альфред не обратится за помощью к Одде. Он сказал это только для того, чтобы тебя разозлить.

— Он прав, верно? — нехотя спросил я. — Мы должны избавиться от Свейна.

— Интересно, каким образом?

Я посмотрел на поваленные деревья, из которых покойный Хасвольд соорудил запруду. Вместо того чтобы струиться вниз, вода теперь шла вверх по реке, потому что прилив был в полном разгаре, и рябь бежала от спутанных ветвей на запад.

— Помню, в детстве мне рассказывали одну легенду, — начал я. Потом помедлил, пытаясь вспомнить эту историю, которую, скорее всего, слышал от Беокки. — Христианский бог заставил воды моря расступиться, вроде так?

— А, это легенда про Моисея, — заметил Леофрик.

— А потом они сомкнулись обратно, и преследовавшие его враги утонули.

— Ловко придумано, — одобрил Леофрик.

— Вот мы это и сделаем.

— Но как?

Однако я ничего не объяснил другу, а вместо этого позвал жителей болота и поговорил с ними. К ночи у меня уже имелся план, а поскольку он был взят из Священного Писария, Альфред охотно его одобрил.

На подготовку у меня ушел целый день. Пришлось собрать достаточно плоскодонок, чтобы перевезти сорок человек, а еще мне понадобился Эофер, тот самый лучник-простак. Ну и морока с ним была, скажу я вам: этот верзила долго не понимал, что мне от него надо, и что-то бормотал с перепуганным видом, но потом девочка лет десяти или одиннадцати взяла Эофера за руку и объяснила, что он должен пойти с нами на охоту.

— Он тебе доверяет? — спросил я девчушку.

— Это мой дядя, — пояснила она.

Эофер взял племянницу за руку и заметно успокоился.

— И он сделает то, что ты ему скажешь?

Девочка кивнула, ее маленькое личико было серьезным. Я попросил малышку пойти с нами, чтобы у нас не возникло осложнений с ее дядей.

Мы вышли перед рассветом. Мы — это двадцать обитателей болота, искусных в управлении лодками, двадцать воинов, лучник-простак, его маленькая племянница и Исеулт. Альфред, конечно, не хотел брать с собой женщин, но я проигнорировал его возражения, и он не стал спорить. Проводив нас, король отправился в церковь Этелингаэга, которая теперь могла похвастаться недавно сделанным крестом из ольхи, прибитым к коньку крыши.

Над крестом низко в небе висела полная луна. Она была призрачно-бледной, а едва встало солнце, побледнела еще больше, но, когда десять плоскодонок поплыли вниз по реке, я смотрел на нее и возносил молчаливую молитву Ходеру, потому что именно луна и должна была даровать нам победу. Сегодня, впервые с того времени, как Гутрум напал на нас зимним утром, саксы наносили ему ответный удар.

Глава восьмая

Перед тем как Педредан впадает в море, он делает громадный крюк через болото: изгиб представляет собой почти три четверти круга. На его внутреннем берегу, на небольшой возвышенности, стоит крошечное поселение — всего полдюжины хибарок на сваях. Поселение называется Палфлеот, что означает «место с кольями», потому что жившие здесь раньше люди ставили в ближайших ручьях ловушки с кольями на угрей и на рыбу. Но датчане прогнали их и сожгли их дома, поэтому в Палфлеоте сейчас не было ничего, кроме обожженных свай и почерневшей грязи.