Книга Большая книга ужасов 2014 - Елена Усачева

— Я могу потрогать, — сказала я.

Я, конечно, не полная трусиха, но зря рисковать никогда не буду. Никогда я не бегала на спор по осеннему льду, не забиралась доверху на тонкие березы, не прыгала с вышки в мелкую воду. И когда парни брались играть в русскую рулетку незаряженным пневматическим пистолетом, я тоже не участвовала. Конечно, риск — благородное дело, но я считаю, что он должен быть оправдан. Всегда. Сейчас риск был вполне оправдан.

— Я могу, — сказала я.

— Голыми руками эту штуку лучше не трогать… — стал мне советовать Жук, но об этом я и сама знала.

Я достала из сумочки резиновые перчатки. Я же собиралась в поход. И конечно же, мать сунула мне с собой медицинские перчатки. Медицинские перчатки в походе просто незаменимы. Они могут выполнять целую кучу функций. Во-первых, сугубо медицинскую. А вдруг кто-нибудь получит открытый перелом ноги? И тогда ты, не опасаясь никакого заражения, сможешь наложить шину. Во-вторых, в лесу вас будут безжалостно кусать комары, особенно в руки. Тогда вы сможете надеть на руки эти перчатки и будете избавлены от мук. В-третьих, в таких резиновых перчатках очень хорошо переносить холод, они греют. Моя мама — старая любительница походов, резиновые перчатки у меня всегда с собой.

— Хорошая мысль, — одобрил Жук. — Ты его щупай, а если он вдруг дернется, я его сразу прострелю. Безжалостнейше.

Я со щелчком натянула перчатку и потрогала плечо Дэна.

Плечо было как плечо. Теплое, не холодное, не твердое. Обычное плечо. Я надавила пальцем на синеву, и Дэн поморщился.

— Когда падал, долбанулся. — Он надевал рубашку. — Там, под бассейном…

— Нормальное плечо, — сделала я заключение. — Плечо как плечо.

— Ты убедился? — спросил Дэн. — Убедился, баран?

— Убедился, — пробурчал Жук. — Еще как убедился.

Но я подумала, что Жук не убедился, я подумала, что Жука убедит лишь полномасштабное вскрытие. Совсем как в «Чужом-3». С рассечением грудной клетки, с наматыванием кишок и разбрызгиванием черной свернувшейся крови.

Дэн натянул куртку и попрыгал, проверяя, не брякает ли что-нибудь. Затем он глубоко вздохнул, вентилируя легкие, прогоняя по венам кровь.

— Ты все-таки зря выстрелил, — сказал Дэн. — Теперь оно, может быть, ранено…

— Значит, его можно убить. — Жук потряс самострелом. — Значит, оно человек. Во всяком случае, существо… Это маленькая победа — коридор не изменился…

— Жук! Дэн! Давайте все-таки пойдем!

— Но пусть он все равно идет первым. — И Жук сделал приглашающий жест.

Дэн двинулся вперед. Жук, как всегда, шагал последним. Дэн подобрал сломанную стрелу, понюхал ее и бросил на пол. Рядом с обломками стрелы на полу было разлито что-то черное.

— Тварь! — крикнул Жук в коридор. — Жди, мы идем! И мы…

…по лесной дороге. Дорога была вся в колдобинах, в колдобинах стояла вода, плавали черные лапчатые жуки, пахло тиной. Я знала, что скоро должна была быть река, но реки все не было и не было, река лишь угадывалась там, за вершинами угрюмых лапчатых елей. Лес был захламлен и весь зарос темным бурьяном, лес окружал меня звуконепроницаемой стеной, но я слышала, что там, у реки, кричат чайки, делящие рыбу.

А потом я почувствовала, что кто-то идет за мной.

Я оглянулась. Дорога была пуста. Но этот кто-то шел, я чувствовала это.

Потом на дорогу выбежал Дик. Это был не простой Дик, это не была простая добродушная собака непонятной породы. У этого Дика не было головы. У этого Дика не было головы, но он смотрел на меня и скалил зубы. Как это могло совмещаться, я не знала, но это совмещалось. Шея вертелась туда-сюда, и хвостом он тоже вилял.

Безголовый Дик меня почему-то совсем не испугал. Дик постоял на дороге, а потом убежал в лес. И как только Дик убежал в лес, из-за деревьев сразу же вышел Володька. Он смотрел в мою сторону.

А Володька меня испугал. Он стоял и смотрел, и что-то там у него было с глазами, я не могла увидеть издали. Володька улыбался и махал мне рукой. Звал.

— Иди ко мне, — сказал Володька и снова поманил меня рукой.

Я пошла ему навстречу. Володька махал и махал рукой. И я уже побежала ему навстречу. Потому что Володька звал меня. Это ведь я втравила его в эту историю. Это ведь я сказала ему: «Слабо тебе в школьном подвале переночевать?» Мне было стыдно, я чувствовала себя виноватой.

И я почти уже подошла к нему, как вдруг увидела: Володька стоял и махал мне рукой, а глаз у него не было. Вместо глаз была пустота.

Я остановилась.

— Иди ко мне, — улыбнулся Володька. — Тут хорошо.

Я шагнула назад.

Улыбка сползла с лица Володьки, а глаза потекли чернотою.

— Иди сюда! — уже приказал Володька.

— Ты не он! — крикнула я ему. — Ты не Володька!

Володька улыбнулся, и улыбка у него была зубастой.

— Я лучше, — сказало существо. — Я лучше.

Я побежала. За спиной у меня засмеялись. Тяжелым сухим смехом, таким не смеются люди.

Я бежала. Бежать было почему-то тяжело, будто я бежала через мед. Оглядывалась. Володька не отставал. Но он не бежал. Когда я оглядывалась, он просто был за спиной, все время на одном и том же расстоянии. Я пробовала ускорить свой бег, но ничего не получалось — Володька не отставал. И вдруг лес кончился и я выскочила в поле, огромное пшеничное поле, от края до края горизонта. Я оглянулась. Леса больше не было. Володька стоял в двух шагах от меня, в глазах у него крутилась темнота с красными искрами.

— Иди ко мне, — позвал он.

На меня пахнуло сухой шерстяной гнилью, Володька протянул ко мне руки, я закричала.

Проснулась.

— Чего кричишь? — спросил Жук. — Сон плохой?

— Наоборот, — ответила я. — Самый что ни на есть роскошный.

— О-па! — Жук перевесился через перила и плюнул вниз.

И Дэн тоже перевесился через перила и тоже плюнул вниз. Потом они плюнули вместе, соревнуясь, чей плевок долетит до полу первым. Победил вроде бы Жук, его плевок оказался более тяжелым. У всех мальчишек есть одна общая черта — они очень любят плеваться. Стоит им оказаться хоть на какой-нибудь высоте, как сразу начинают плевать вниз.

— Я круче, — сказал Жук. — Я даже плююсь круче.

— Зато ты толстый, — ответил беспощадный Дэн.

— Я плотный, — возразил Жук. — Что, теперь, вниз попремся? Тут этажей восемь…»

Восьмой вечер

— Мне еще не такое снится, — сказал Корзун. — Вот как только приехали в лагерь, так такая дрянь приснилась, чуть язык во сне не проглотил!

— Там в тексте несостыковка, — заметил Малина. — Вот этот, Жук, стреляет горящей стрелой — и тут же ей, девчонке этой, снится сон. И на лестнице они какой-то уже… Как это получается?