Книга Жемчужная бухта - Элизабет Лоуэлл

– Что? – переспросила Ханна.

– Ей сказали, что это лучший способ прибавить жемчугу блеска.

– Господи Боже! – Ханна покачала головой, не веря, что уникальная и ценная вещь могла иметь такой бесславный конец.

– Да, – добавил Арчер, – когда Рим сгорел, самые лучшие персидские жемчужины погибли в дыму.

– Стоп, – приказала Ханна. – Я не хочу думать об этом.

– Тогда подумай о другом, – сказал Арчер и жестом указал на молитвенный коврик, изящные геометрические, узоры которого были вытканы жемчугом. Благочестивый и состоятельный мусульманин творил свои молитвы на этом коврике пять раз в день.

– Элегантный и красивый, – оценила Ханна. – Но это было то же самое, что вставать на колени на замороженные горошины.

Арчер прыснул со смеху. Его руки потянулись к ней в стремлении прикоснуться, просто прикоснуться на миг, но он тут же опомнился и сделал вид, что хотел посмотреть на часы.

– Часы по-прежнему на месте, – раздраженно сказала Бекки. – Застежка надежная? А то вы смотрите на часы так часто, будто проверяете, на месте ли они.

– Виноват, сказал Арчер. – У нас с Ханной проблемы со временем.

– Молодые люди всегда бегут из одного места в другое. Спешат. У них не хватает времени для того, чтобы оценить место, где находятся в данный момент.

– Никогда не хватит времени, чтобы насладиться вашей коллекцией.

– Ха. Ваша коллекция…

– Это только начало, – решительно отрезал Арчер.

– Я по-прежнему настаиваю, что если бы вы продали нам золотистый образец южных морей для нашей…

– Прекрати досаждать мальчику, Бекки, – перебил ее Фред. Он изо всех сил дергал свой галстук. Его белая рубашка была изрядно поношена, но всегда оставалась чистой, как жемчужина. – Он не хочет потерять такую красоту, и я его не порицаю за это. Давай лучше покажем ему новые вещи. Я хочу посоветоваться с ним кое о чем.

– Вы мне льстите, – заметил Арчер.

– Это не должно вам льстить, – парировал Фред. – Я старый, но не дурак. Мои глаза уже не те, что были когда-то Парнишка, которого мы наняли для сортировки жемчуга, не так хорош, как сам о себе думает. Он не так хорош, как вы.

– Верно, – проворчала Бекки. – Пойдем в сортировочное помещение.

Ханну не понадобилось приглашать дважды. Она уверенно направилась в указанном направлении.

– Что вы собираете здесь? – спросил Арчер, указывая на подносы с жемчугом на сортировочном столе.

Подносы имели желобки разных размеров, чтобы удерживать жемчужины в параллельных линиях горизонтальных рядов сверху донизу.

На каждом были собраны жемчужины определенного цвета: черные, золотистые, белые. На соседнем столе жемчужин каждого цвета было больше. Маленькие коробочки для перевозки были сложены посередине.

– Это начало ожерелья для старого клиента. – Фред вздохнул и продолжил:

– Или станет таковым, если мы когда-нибудь подберем достаточно правильных жемчужин. Мои глаза уже начинают болеть от одной мысли об этом.

– Сколько вам требуется?

– Пятьдесят каждого цвета. Минимум. Сотня была бы лучше. Предпочтительно шарообразной формы.

Арчер улыбнулся.

Ханна подошла к столу, осмотрела отсортированные жемчужины и перевела взгляд на соседний стол.

– Это сортировка по цвету?

– Да, – кивнула Бекки.

– Можно мне? – спросила Ханна. Бекки посмотрела на Арчера.

– Говорят, она одна из лучших, – сказал он просто.

– Тогда вперед, – сказала Бекки, отчаянно жестикулируя.

Ханна рассеянно кивнула. Она уже полностью сосредоточилась на жемчужинах. Зажгла верхний свет и на секунду остановилась. И тут же принялась за дело, решив начать с сортировки серебристо-белых жемчужин. Оттенки цвета были одновременно нежными, едва уловимыми, неглубокими. Тем не менее Ханна ясно чувствовала разницу в цвете.

Тихо мурлыча себе под нос, Ханна наслаждалась прохладной шелковистостью жемчужин. Ей казалось, что она решает завораживающую головоломку. Ханна так увлеклась, что не обратила внимания на рукава жакета, которые мешали ей работать. Арчер заметил это и снял с нее жакет, но она, казалось, даже не почувствовала этого.

Закончив, она отступила назад и придирчиво взглянула на результаты своей работы. Только семь из ста жемчужин сохранились. Она расположила их в верхнем ряду подноса. Остальной жемчуг занимал места в нижних рядах, в порядке ослабления цвета.

– Мой Бог, сказал Фред, таращась на поднос.

– Невероятно, – согласилась Бекки. Шагнув вперед, она склонилась над подносом. – Вы просто гений, дорогая.

– Жемчужины следующего ряда тоже достаточно близки по цвету, – сказала Ханна. – Особенно подойдут для браслета или броши в наборе с ожерельем. Но верхний ряд – на ожерелье. Это всегда самое трудное.

Она задумчиво посмотрела на стол, где другие жемчужины ждали своего часа.

– Давай, – спокойно сказал Арчер. – Я не думаю, что Лински будут против.

– Против? – Бекки недоверчиво рассмеялась. – За несколько минут вы сделали больше, чем кто-нибудь из нас сделал бы за несколько часов.

– Вы ведь уже отобрали жемчужины для той партии, – обратила внимание Ханна.

– Не скромничайте, – сказала Бекки. – Я готова держать пари, что вы смогли бы отсортировать жемчужины, будучи голой и стоя при этом на голове.

– Никогда не пробовала, – улыбнулась Ханна. Фред засмеялся, и в его карих глазах вспыхнул озорной огонек.

Арчер тяжело сглотнул. Мысль об обнаженном теле Ханны в комнате, полной жемчужин, отозвалась волной жара. Гладкая ткань ее: кожи могла соперничатьс перламутровой поверхностью. Ее румянец был прекраснее любого жемчужного блеска, а пыл тела восхитительно контрастировал бы с прохладным шелком жемчужин.

– Здесь слишком холодно, чтобы раздеваться, – сказала Ханна.

Повернувшись к следующему столу, где томились разбросанные жемчужины, она с удивительной скоростью начала их сортировать, повинуясь какой-то своей логической схеме, скрытой от окружающих. Очень быстро на столе образовалось две горки жемчужин. Одну из них Ханна отодвинула в сторону так, будто это был ненужный хлам.

– У вас нет больше подносов? – спросила она, отворачиваясь от стола.

– Есть, – сказала Бекки.

– Сейчас, – заторопился Фред.

Рассеянно кивнув, Ханна перешла к нерассортированным жемчужинам. Когда у ее локтя появились новые подносы, она молча переставила их поближе.

Единственным звуком в комнате было ее тихое мурлыканье, в котором, прислушавшись, можно было разобрать обрывки австралийских народных песен и церковных гимнов, знакомых ей с детства.