Книга Мертвые тоже скачут - Маргарита Малинина

– Но почему, почему? Говорю же, я даю тебе полную свободу! Я же понимаю, что я не идеал. Я маленький, некрасивый, да еще, как выяснилось, смертельно больной. И нет у меня положения в обществе, и я не миллионер. Чем еще я могу завоевать такую идеальную девушку, как ты? Ты – девушка моей мечты! Раз я такую захотел, значит, должен терпеть, должен сносить какие-то неприятные моменты, если хочу быть с тобой.

– Нет, не значит, – нахмурилась я. – Любовь не рассчитывается, исходя из богатства, статуса или внешности. Ты обязательно встретишь еще свою судьбу, вы будете любить друг друга до гробовой доски. Помнишь, что баба Пелагея говорила?

– Да, помню. Но, послушай, я же говорю: ты моя судьба! Ну почему ты мне не веришь?

– Да потому что тебе еще девятнадцать. Ты еще знаешь, сколько таких, как я, встретишь? И запомни: никогда не нужно чем-то жертвовать, чтобы кому-то угодить. Тебя будут принимать таким, какой ты есть.

Кирилл совсем повесил нос.

– Стало быть, нет, – пробормотал он еле слышно. – Ну нет, так нет… Стой, может, ты просто не веришь, что я люблю тебя? – Он остановил меня и вперился зрачками в мои глаза. – Ответь, ты веришь? Ты веришь в то, что я люблю тебя?

– Ну, я… – замялась я.

– Понятно. Я докажу!

– Нет! Не нужно ничего делать. – Некстати вспомнились слова бабы Зинаиды: «Ты оберегай его, Катенька!» Мне стало за него страшно. Еще не хватало, чтобы Кирилл из-за несчастной любви совершил какую-нибудь глупость. – Я верю, что ты в это веришь, сойдемся на этом. Просто мы знакомы не так долго, а возраст у тебя самый романтический, располагающий к восторженности и всякого рода влюбленностям. Возможно, через десять лет ты будешь вспоминать об этом с улыбкой, понимая, что это было не по-настоящему.

Я сказала, а сама задумалась. А я-то разве дольше знакома с Валерой, чем Кирилл со мной? А я разве настолько дольше жила на свете и так ли уж давно пережила тот самый возраст, о котором красочно сейчас распиналась Кириллу? И ему ли я это говорила сейчас? Может, больше себе самой?

Кирюха, по всей видимости, обиделся, потому что дальше мы шли молча, а возле калитки я не получила законное стихотворение. Ну и ладно, пускай кошки скребут на душе, но я знаю: я сделала доброе дело, избавив хорошего человека от иллюзий.

Определив разбухшую и отяжелевшую после поездки в Первопрестольную сумку на тумбу, а рядом с ней – букет, я стала разуваться. Не успела напялить тапочки, как в коридоре возник Валерий. Он был хмур.

– Тебя не было очень долго. – Он облокотился плечом о стену и сложил руки на груди, чуть задрав волевой подбородок и таким образом приобретя сходство со строгим папашей, которого у меня никогда не было. Зато у моей подруги Юльки он есть, потому я примерно представляю себе, как они выглядят, когда их дочь возвращается на пару минут позже назначенного взыскательным родителем времени.

Спокойно ответила:

– Да, но я же предупреждала.

– Помню, я совсем не виню тебя. Просто я соскучился. – Любимые губы дрогнули, должно быть, намекая на улыбку.

– Ах, это, – обрадовалась я. – Вынуждена признать, я тоже заскучала. Знаешь, в Москве так невесело, сразу заскучаешь. У тебя хотя бы телевизор есть, мог бы поглазеть.

Губы побледнели и сжались в нитку, как бы говоря, что их незаслуженно обидели.

– Да нет же, я соскучился не вообще, а по тебе!

Потом понял мою шутку и улыбнулся снова, уже более натурально. Подошел ближе и заключил в объятия. Ах, как много я готова отдать за эти счастливые минуты сближения наших тел! В общем-то, я и так отдаю многое. Все, что у меня есть.

– Валера, я должна показать тебе кое-что, – не стала я терять время. – Только я сперва поднимусь к себе, ладно?

– Ага, – легко согласился он и шепнул: – Жду у себя. – Повернулся и пошел прямо по коридору, нацелясь в сторону зала, но уже через два шага споткнулся, увидев на тумбе цветы. – Это что?

– Кирилл, – сконфуженно выдавила из себя я и виновато опустила глаза.

– Так-так… Педофилия процветает.

– Идиот! – разозлилась я и запустила в него собственным тапком.

Мы хотели подраться, но передумали, в итоге расстались у лестницы. Наверху я поставила сумку на кровать, вынула мешочек и постояла немного, собираясь с духом. Возникло желание открыть его и посмотреть в последний раз, но я быстро отогнала это желание, как лишнее. Засим спустилась.

Подходя к его комнате, я мучительно размышляла о том, что же будет с Валерием, когда он увидит ожерелье. Что же будет с ним и что же будет с нами?

Зеленые камни блестели при свете лампочек от люстры, ослепляя своей красотой. Золото слегка потемнело, но это лишь придавало весомости, значимости в глазах тех, кто любовался ожерельем, подтверждая его подлинность.

– Красотища-то какая… – Валерий почесал затылок, склоняясь над кроватью, – на нее я положила извлеченную из мешочка вещицу. – А зачем ты мне это показываешь?

Вздохнув, я опустилась на краешек кровати, по соседству с фамильной реликвией, переводя взгляд с нее на Валеру: как я говорила ранее, и изумруды, и любимый околдовывали меня, притягивали мой взгляд, как магнит железо, пожалуй, без мудрых карт я бы не смогла определиться в выборе. Заговорила:

– Это твое. Я возвращаю тебе долг.

– Какой? – удивился Мертвицин. – Ты же мне ничего не должна. Проиграл же мне не твой настоящий отец, я правильно понял? Зачем же тебе за него отдавать?

Не могла же я сказать правду. «Магические кости цыганки Азазы сложились в полукруглую фигуру, и я решила отдать тебе ожерелье!» Вот дебилизм.

– Творить справедливость – вот высшая добродетель, – ответила я абстрактно, глядя теперь в одну точку на стене.

– Что? Ты о чем? – совсем он растерялся. – С тобой все в порядке?

– Да. – Я подняла глаза на такое родное, любимое лицо. Может ли лицо стать родным и любимым за считаные часы? Может ли? А ведь оно стало. – Валера, оно твое. Оно принадлежит тебе по праву. Поверь, это так и есть. Забирай.

– Как это? Я не могу.

– Возьми его в руки. И ты сразу все поймешь.

Честно говоря, я не была уверена в своих умозаключениях, потому испытала настоящий шок, когда Валера, дрожа, взял в руки ожерелье моего деда, и внезапно в его глазах появился животный блеск, а лицо тут же, как по мановению волшебной палочки, порозовело. Затем вдруг на футболке в области груди проступило какое-то круглое пятнышко, которое за считаные секунды разрослось до глобальных размеров. Клянусь, если бы я была более впечатлительной, тут же грохнулась бы в обморок. А так я просто сидела, в немом ужасе наблюдая за сей фантастической метаморфозой. Когда футболка полностью пропиталась кровью, Валера рухнул прямо на пол. Ожерелье осталось в его правой руке, зацепившись за палец, что не позволило ему отлететь в сторону.