Книга Ночь Томаса - Дин Кунц

Если Хатч предположил, что я проявил смелость, решившись сыграть Гарри Лайма, ему следовало бы увидеть мою попытку убедить чифа, что я — Супермен.

— Положите пистолет на пол, Шэкетт. Мне не хочется нанести урон церкви, воспользовавшись телекинезом, но, если вы не оставите мне выбора, я проделаю здесь то же самое, что и в вашем полицейском участке.

Мои слова произвели на него столь сильное впечатление, что он тщательно прицелился в меня и выстрелил вновь.

Я не отпрыгнул в сторону. Отчасти потому, что супермены никогда так не поступают, да и потом, страх перед пулей обесценил бы мою угрозу воспользоваться телекинезом. А кроме того, с меткостью у чифа было совсем плохо, и я боялся, что могу попасть под пулю, вместо того чтобы разминуться с ней.

Щепки полетели еще из одной скамьи.

— Даю вам последний шанс положить пистолет, — объявил я с уверенностью непобедимого человека в синем трико и красном плаще.

— Я не знаю, что произошло в той комнате. — Хосс Шэкетт прищурился, выцеливая третий выстрел. — Но если бы ты действительно мог все это проделать, то наверняка сумел бы освободиться от ножных кандалов. Ты не освободился, тебе пришлось ждать, пока я воспользуюсь ключом.

Непобедимый человек ответил бы на это пренебрежительным смешком. У меня бы не получилось, для этого требовалось пару лет обучаться актерскому мастерству. Пришлось обойтись словами.

— Любой ребенок увидел бы проколы в вашей логике.

Третья пуля поразила колонну центрального прохода за моей спиной, в каких-то шести дюймах справа от меня.

— Говоришь, любой ребенок? — Чиф целился вновь. — Так приведи его ко мне, я убью его после того, как покончу с тобой.

Когда он нажал на спусковой крючок, пистолет ничего не прошептал. Чиф предпринял вторую попытку, потом опустил пистолет. Левой рукой открыл карманчик на поясе, чтобы достать запасную обойму.

Я помчался к ограждению алтарной части. Перемахнул через него, взбежал на алтарное возвышение. С расстояния в двенадцать или пятнадцать футов всадил обойму дамского пистолета в живот и грудь чифа.

Как выяснилось, пистолет мне достался прекрасно отбалансированный, с минимальной отдачей, и ствол при каждом выстреле не слишком подбрасывало. Может, три или четыре пули пролетели мимо, но пять или шесть попали в цель. Я это видел.

Хосса Шэкетта отбросило к стене. Его тело вздрагивало при каждом попадании. И однако он не упал.

Застонал от боли, но я рассчитывал на крик и предсмертный хрип.

Демонстрируя склонность к театральности, которой я от него просто не ожидал, чиф разорвал форменную рубашку на груди, и я увидел сплющенные пули, напоминающие лужицы свинца, прилипшие к его пуленепробиваемому кевларовому жилету.

Шесть раз я попал в него, но даже не ранил.

Это было так несправедливо.

Если бы я знал, что он в кевларовом жилете, то целил бы в голову. Стрелял в тело, потому что оно гораздо больше. В голову можно и не попасть, особенно с расстояния в пятнадцать футов, если стрелок терпеть не может пистолеты, находится в состоянии крайнего стресса, да и в руках у него пистолетик, предназначенный для стрельбы в упор.

Чиф уже нашел снаряженную обойму. Вытащил из рукоятки своего пистолета пустую.

Я отбросил свой жалкий пистолетик, побежал в обратном направлении, вновь перепрыгнул через ограждение алтарной части, радуясь тому, что не зацепился за него ногой и не распластался на полу. Рванул по центральному проходу к нартексу.

Подумал, а не использовать ли вместо пуль псалтыри, но я любил церковное пение и с уважением относился к книгам, поэтому отказался от этой идеи.

Парадная дверь, через которую мы с золотистым ретривером заходили несколькими часами раньше, запиралась на ночь. И открыть ее мог только соответствующий ключ.

Из нартекса куда-то вели и две другие двери, но, насколько я помнил внешний вид церкви, через левую я мог попасть только на колокольню, которая являла собой вертикальный тупик.

Обернувшись, я увидел, что чиф Хосс Шэкетт уже открыл калитку в ограждении и, хромая, выходит из алтарной части в центральный проход. Выглядел он как капитан Ахав, твердо решивший добыть своего белого кита.

Так что путь у меня оставался только один. Я открыл правую дверь, включил свет и увидел перед собой крытую, вымощенную плитами известняка галерею, которая связывала церковь с какой-то пристройкой.

Стены украшали рисунки детей, все они изображали бородатого мужчину в белых одеждах, судя по нимбу, Иисуса. Сын Божий (умения юным художникам не хватало, но энтузиазм бил через край) занимался всякими разными делами, которые, насколько я помнил, не упоминались в Святом Писании.

Иисус, вскинув руки, превращал дождь бомб в цветы. Иисус, улыбаясь, грозил пальцем беременной женщине, которая собралась поднести ко рту бутылку с пивом. Иисус спасал белого медведя с плавучей льдины. Иисус направлял огнемет на ящики с надписью «СИГАРЕТЫ» по бокам.

В конце галереи, рядом с рисунком Иисуса, использующего свое умение творить чудеса для того, чтобы превратить булочки и пироги, лежащие на столе перед мальчиком-обжорой, в контейнеры с тофу, еще одна дверь привела меня в небольшой холл. За ним начинался коридор, который тянулся вдоль классных комнат, где занимались ученики воскресной школы.

Пройдя в коридор, я увидел дверь в его дальнем конце и побежал к ней с той же прытью, с какой Иисус выгонял бы из храма людей, работавших на компании, которые изготавливали одежду из полиэстера и других синтетических материалов.

Хотя и эта дверь была заперта, открыть ее не составляло труда: один, максимум два поворота барашка врезного замка, и все дела. У верхних стеклянных панелей двери клубился туман. Подсвеченный фонарем на крыльце, этот холодный туман представлялся мне более гостеприимным, чем тепло церкви, которое мне приходилось делить с чифом. Я уже собрался повернуть барашек, когда через одну из четырех стеклянных панелей на меня уставился койот, вставший на задние лапы, а передними упершийся в дверь.

Глава 45

Когда я наклонился поближе, чтобы понять, придется ли мне иметь дело с одиноким волком, образно говоря, или со стаей, койот оскалил острые, в пятнах, зубы. Зверь лизнул стекло, словно увидел во мне вкусное угощение, выставленное в торговом автомате, на покупку которого у него не хватало денег.

У самой земли в тумане ярко светились желтые глаза других койотов, которых было так много, что у меня не хватало ни времени, ни мужества, чтобы их пересчитать. Второй койот смело поднялся к двери и поставил на нее передние лапы, остальные толпились за спинами своих вожаков, на удивление молчаливые.

Ранее, в зеленой зоне у каньона Гекаты, Аннамария сказала мне, что угрожавшие нам койоты «только так выглядят». Она заявила им, что мы — не их добыча, что они должны уйти… и они ушли.