Книга Бомба из прошлого - Джеральд Сеймур

Его прервал тонкий, пронзительный голосок сзади:

— Я не собираюсь это слушать. Вы что же, вознамерились использовать Джонни Кэррика — да, черт возьми, у него есть имя, а не только файловый номер и кодовая кличка, — в качестве наживки, какой-то полудохлой рыбешки, нанизанной на крючок только ради того, чтобы подцепить вашу чертову щуку? Парень заслуживает много лучшего, чем вы предлагаете.

— Вы очень мило это сформулировали, дорогуша. Как я уже сказал, наш человек внедрен в мир Ройвена Вайсберга. Если мои предположения верны, в ближайшие часы Вайсберг отправится на встречу с продавцами, чтобы получить у них боеголовку. Наш человек должен повести нас за ним, указать, где состоится встреча. А потом уж в игру вступим мы. Вопросы?

Девчонка поежилась, и Дэвис обнял ее за плечи, взяв на себя роль утешителя. Лоусон видел это, как видел и то, что она уже готова возмутиться, обрушить на него град вопросов, но… вся ее злость так и осталась при ней.

Зато заговорил Багси.

— Я задний ход давать не собираюсь. Не поймите меня неправильно, шеф. Я, как и все мы, только «за». Но насколько безопасна эта штуковина? Думаю, мы вправе это знать.

— Уроните ее на ногу, Багси, и никакого грибовидного облака не будет, а будет синяк на пальце. Устройство начинено плутонием или высокообогащенным ураном. Обложите боеголовку несколькими килограммами взрывчатки, вставьте детонатор, подведите шнур к кнопке или пульту дистанционного управления, и у вас на руках то, что называют «грязной бомбой». Такая бомба способна заразить город настолько, что население придется эвакуировать. Ройвен Вайсберг намерен купить ее и затем продать. Иосиф Гольдман нужен для того, чтобы сначала расплатиться, а потом принять платеж. Надеюсь, с вашей помощью — и Ноября, конечно, — нам удастся его остановить. Вопросы?

Напряжение возросло, но еще не выплеснулось.

— А вы не думали поделиться своими подозрениями? — подал голос Дэвис.

— С кем?

— Ну, для начала, раз уж мы в Германии, с местной Службой безопасности. Они ведь наши союзники. Или нет?

— Ненадежные, обремененные бюрократическими процедурами. Следующий вопрос?

— Если устройство из России, а холодная война окончена, то почему бы не поставить в известность русских?

— Вот уже десять лет русские называют инсинуациями все наши заявления насчет уязвимости их ядерного арсенала. Они просто не согласятся признать факт пропажи боеголовки и объявят любую информацию на этот счет провокацией. Так холодная война действительно закончилась?

— Получается, между миром и Армагеддоном только мы и стоим? И мы слишком гордые, чтобы разделить с кем-то бремя ответственности за судьбу человечества. Значит, только мы и он?

— Примерно так, — согласился Лоусон.

— Но это же смешно.

— Тем не менее так оно и есть.

— А если у нас не получится? Если мы потеряем их? Что тогда? Или вы предложите сходить попить пива? И мы будем сидеть в баре и ждать Большого Взрыва?

— Полагаю, мы все понимаем вашу озабоченность.

— Черт бы вас побрал, мистер Лоусон… Кстати, а Клипер Рид был бы того же мнения? Если вы провалите…

— Я не намерен проигрывать. — Он постарался не выдать, как глубоко оскорбили его эти слова. Какое непочтительное отношение к Клиперу. Но не объяснять же, что техасец достоин большего уважения. С Клипером были связаны его лучшие годы, и он до сих пор помнил, как переживал, когда американец срочно уехал из Берлина. Лоусон уже тогда знал, что в Штатах друга ждет отставка. Однажды, двадцать семь лет назад, он даже написал письмо в отдел кадров ЦРУ, но оно вернулось в чистом конверте с припиской «корреспонденция не переправляется согласно полученным от адресата указаниям». Остались только воспоминания, шутки да наставления. То письмо он бросил в шредер и больше не писал и даже не пытался узнать, что случилось с его наставником. Но прошлое сохранил, сберег. И вот теперь какой-то молокосос позволяет себе насмехаться над великим человеком. — С вашей помощью я не проиграю.

Наступившая в салоне тишина как будто придавила всех.

* * *

Он чувствовал себя чужим в этом городе. Никогда прежде Ворон не бывал в Дамаске. Снятый им дом находился в двух улицах от северного края площади Семирамиды. Продукты он купил на улице и принес с собой в квартиру.

Лежа на кровати, он слушал, как шуршит над головой электрический вентилятор, но и этот монотонный звук не помогал отвлечься. Мысли не давали покоя. Ворон не испытывал ни обиды, ни возмущения. И в самолете, который доставил его в Сирию, и на улицах древнего города он размышлял о своем положении и том, что уготовано ему будущим. Некоторые, оказавшись в похожей ситуации, заставляли себя не думать о любимых, находили женщину и начинали новую жизнь. Он не мог. Не мог представить себя с другой, не мог представить, что держит на руках других детей. Они не знали, что он сделал и что собирается сделать. Те, кого он оставил, понятия не имели, кто он в действительности. Но скоро они все узнают.

Так будет. Этого не избежать. В ранний, предрассветный час, через неделю, месяц или год дверь его дома распахнется, и на виллу хлынут люди из министерства внутренних дел, а за ними и американцы из ЦРУ. Комнаты обыщут, мебель перевернут, а его забившуюся в уголок семью забросают вопросами. Так будет. Никакая осторожность, никакая секретность не спасет — следы остаются всегда. После окончания операции всегда всплывают имена. Сама атака откроет дорогу будущим расследованиям. Сейчас о нем никто не знает, но через несколько часов после взрыва, когда компьютеры отследят все маршруты, его имя и фотография материализуются из пустоты. Он пустится в бега, будет скрываться, пока однажды не допустит ошибку или не попадет на предателя. И выдержит ли любовь жены и детей то испытание, что ждет их впереди, когда следователи перевернут весь дом.

Он принесет им боль и не сможет даже попросить прощения. Он — солдат, призванный на войну и получивший шанс ударить по врагу.

* * *

— Пожалуйста, не надо. Не делай этого, — сказал Сак.

— Что случилось? — Мать стояла у входа в кухню, подбоченясь и растерянно качая головой.

— Ничего не случилось.

— Я уже сказала, что нам нужен адрес того места, где ты будешь находиться. Это естественно. Чтобы связаться с тобой…

— Нет.

— С чего вдруг такая таинственность? Ты же едешь по школьным делам. Они ведь знают, где ты будешь.

— Не надо звонить в школу. Им это не понравится.

Его отец, не больше матери понимавший, что происходит, подал голос с дивана.

— Но ты же сам сказал, что ты не сможешь принимать звонки на мобильный.

— Не звоните в школу. — Он сорвался с места, взбежал по ступенькам и скрылся в своей комнате.

Захлопнув дверь, Сак бросился на кровать.