Книга Воскресшая любовь - Мэдлин Хантер

– Я прочла дневник, – сказала Леона. – Я знаю, почему вы его забрали и почему не хотели мне его возвращать.

– Да, я держал дневник у себя, но я не открывал его. Я прочел его недавно. Поэтому всего каких-то две недели назад я знал меньше вашего. А забрал я этот дневник с одной-единственной целью – чтобы защитить вас, Леона. Других причин у меня не было. Я уже говорил вам об этом. Ваш отец собирался продолжать расследование, не беря в расчет опасность, которой вы все подвергались. Поджог, который устроили на корабле, доказывал, что за свое расследование ваш отец мог поплатиться жизнью. Своей жизнью или вашей, Леона. Я увез дневник с собой ради вашей безопасности.

– Но вы догадывались, что содержали записи моего отца.

Кристиан предпочитал тогда не думать об этом. He строить догадки. Не знать.

– Вы никогда не задумывались о том, как я оказался в доме вашего отца? Почему он принимал меня у себя?

– Вы англичанин. Я полагала, что у вас были рекомендательные письма.

– Не было у меня никаких рекомендательных писем. Я назвал ему только имя. Я передал ему привет от маркиза Истербрука. Я прибыл на Восток до того, как стало известно о смерти моего отца, поэтому мистер Монтгомери думал, что мой отец жив и здоров и что я представляю его интересы и выступаю от его имени.

– Почему?

– Я прочел отчеты и другие документы своего отца. У меня были имена и фамилии людей в таких местах, как Гуанчжоу, Макао, а также в Индии, и я воспользовался этим как зацепкой для того, чтобы совершить путешествие, не имевшее определенной цели. Имя Реджиналда Монтгомери было среди тех имен, и все. Клянусь вам: я понятия не имел, при каких обстоятельствах познакомились ваш отец и мой. Я побоялся назвать свое настоящее имя, потому что мое собственное было скомпрометировано. Дело в том, что я употреблял опиум и стал рабом этой пагубной привычки.

Истербрук понял по ее глазам, что Леона ему не верит. Ну разумеется. Это естественно. Он не винил ее за это.

– Ваш отец рассказал мне о своих проблемах и о том, что он убежден в том, что в Англии есть люди, которые греют руки на контрабанде. Он не столько делился со мной сведениями, сколько расспрашивал меня самого. Он хотел знать, известно ли мне что-то об этих делах или меня подослал маркиз из тех побуждений, в которых вы меня подозреваете.

– Наши с отцом подозрения имеют под собой веские основания. А ваша история, Кристиан, не похожа на правду.

– Тут уж я ничего не могу поделать. Я сказал правду. Ваше дело – верить мне или нет. Я не жду, что вы мне поверите. Быть может, все дело в том, что вы недостаточно доверяете людям?

Ее лицо вытянулось. Кристиан никогда не видел Леону такой сломленной и упавшей духом, какой она казалась сейчас.

– Не говорите мне о том, что я никому не верю. Я верила вам долгих семь лет. Несмотря ни на что. Несмотря на то что подозревала вас в глубине души. Я доверяла вам даже после того, как узнала, что в Макао вы жили под чужим именем. Я доверяла вам вопреки здравому смыслу. Доверяла настолько, что отдалась вам телом и… – У Леоны предательски дрогнул голос, и она замолчала, чтобы не разрыдаться. – Горькая правда заключается в том, что, как бы вы со мной ни поступили, все теперь кажется мне мелочью по сравнению с этим. Теперь я смотрю на все совершенно другими глазами. После того, что узнала два дня назад.

Истербрука охватили противоречивые ощущения. Он чувствовал всю глубину разочарования Леоны и не мог за нее не тревожиться. Кристиана тяготила мысль, что даже его возможное предательство не произвело на Леону большого впечатления. Судя по ее словам, оно казалось ей чем-то незначительным.

– Что вы узнали? Выкладывайте.

Леона описала свой визит к судовладельцу Сент-Джону и то, о чем он рассказал ей в конце их встречи.

– С тем, что мой отец был контрабандистом, я еще могла смириться. Поняла бы все и простила. Я бы могла закрыть глаза на то, что отец сотрудничал с теми людьми и с той тайной компанией. Чтобы не платить таможенные пошлины на фарфоровую и бронзовую посуду и ткани. – Леона замолчала, чтобы перевести дух, и продолжила: – Но контрабанда опиума? Он презирал торговцев опиумом. Отдал жизнь борьбе против этого зла. Это чудовищно несправедливое обвинение так ошеломило меня, что я готова была ударить Сент-Джона. Тем не менее… – Леона умолкла. – Знаете, Кристиан, – продолжила она, – мне показалось, что этот человек сказал мне правду.

– Не исключено, что он солгал. Просто ведет с вами торг. Рассчитывает, что его заявление сделает вас сговорчивее.

Леона покачала головой:

– Все козыри и так у него в руках. У него нет причин мне лгать. Хотя на мгновение я пожалела, что со мной нет вас. Вы бы сразу распознали, где – правда, а где – ложь.

Истербрук думал о том, как убедить Леону, что слова Сент-Джона – клевета. Кристиану было больно видеть, как страдает Леона, получив столь жестокий удар. Да, лучше бы он пошел на эту встречу вместе с ней. Она бы скорее поверила ему, чем Сент-Джону, когда тот говорил о причастности мистера Монтгомери к контрабанде опиума.

Сейчас Леона почти не сомневалась в том, что Сент-Джон сказал правду. Все это могло служить причиной неприятностей отца и того, какому давлению он подвергался со стороны тех людей.

Их цель заключалась не в том, чтобы принудить Монтгомери примкнуть к контрабандистам, торгующим опиумом. Они хотели найти способ заставить его молчать, после того как он с ними порвал. А раз он уже однажды участвовал в этой порочной игре, ему хотелось узнать, на каких именно людей в Лондоне они работали и распространялась ли их сеть на Запад или сферой их интересов был только Китай. Как выяснилось, крестовый поход Реджиналда Монтгомери был еще опаснее, чем думал Истербрук.

Это объясняло и тот факт, что в записях своего покойного отца Истербрук наткнулся на имя Монтгомери. Оно фигурировало в отдельной, скрываемой ото всех книге счетов, а рядом с именем находились колонки с цифрами, видимо, обозначавшие расчеты и сделанные платежи. Именно поэтому, приехав в Макао, Кристиан первым делом нашел Монтгомери.

– Разумеется, это все меняет, – сказала Леона. – Представляете, как нелепо я выгляжу в глазах этих людей – кем бы они ни были. Я сражаюсь с бывшими партнерами моего отца. Неудивительно, что отец не хотел привлекать меня к своим делам. Он старался, чтобы я знала как можно меньше о его работе. Он не хотел, чтобы после его смерти я продолжала дело, начатое им, и обо всем узнала.

– А что особенного вы о нем узнали? Только то, что он тоже был не без греха – вот и все. Да, много лет назад мистер Монтгомери перевозил опиум. Но впоследствии раскаялся и искупил свою вину. Ваш отец нашел в себе силы разорвать порочный круг. Он высказывался против торговли опиумом, обращался с письмами в компанию и к китайским чиновникам, стараясь остановить контрабандистов. Он все поставил на карту и не побоялся бросить вызов людям, которые оказывали на него давление, требуя, чтобы он остановился. Но мистер Монтгомери не уступил. Однажды согрешив, он исправился и стал бороться со злом.