Книга Отстрел непуганых мужчин - Александра Авророва

— Нет, я не хочу. Там есть про меня, поэтому не хочу. Только без нее я не привыкла, я не понимаю ничего и не знаю, как быть. И в то же время я бы ни за что не хотела никому его показывать, там есть такие вещи! И я бы никому не показала, если б твердо знала, что убила Настя. Ведь ее все равно посадили и осудят, так зачем милиции теперь блокнот, правда?

— Ну, разумеется, незачем. Это личный дневник, милиции нет до него никакого дела. При чем здесь милиция?

— Не знаю, но, наверное, положено отдать. Руслан, а Митя звонил тебе в день своей смерти?

Тот помолчал, кусая красивые губы. Он ведь не знал, что о чем написано в блокноте, а о чем нет.

— А почему ты спрашиваешь?

Я была дурочкой, и потому пришлось ответить.

— Он пишет, что звонил. Там не фантазии, Руслан, там правда. Я ведь читала, много раз читала! Я теперь всегда ношу его с собой!

И я крепче прижала к груди сумку.

— Да, он действительно позвонил и сказал примерно то же, что сейчас сказала ты. Он решил, я знаю что-то об убийствах.

— И вы договорились, что ты в тот же день прилетишь к нему, и вы встретитесь у ущелья.

— Ну, это не совсем так, — оживился Руслан. Очевидно, он успел продумать стратегию поведения. — Я сказал, что прилечу, если будет смысл. Обдумал и понял, что смысла нет. И не полетел. Мы не встречались с ним, Оленька, хотя он, возможно, меня и ждал. Он ведь не пишет, что мы встретились, правда?

Действительно, Руслан понимал, что встреча описана быть не могла. У Мити не было физической возможности ее описать!

— Правда, не пишет, — обрадовалась я.

— Вот видишь! Так что ничего интересного для посторонних в блокноте нет.

— Не знаю, — я растерянно пожала плечами. — Там про драку… вернее, не драку, а как ты и Митя пришли после этой драки и что сказали. Почему-то он даже подчеркнул это чертой. Мне кажется, он немного подозревал тебя. Но тебе вроде бы незачем убивать Лешу, да? Ты всегда так о нем заботился. Не то что она! Она удивительно бездушная, и она изменяла ему!

Я вдруг вспомнила взгляд, брошенный на меня Русланом накануне, и поняла, что, по его меркам, я должна Анастасию ненавидеть и желать ей всяческого зла.

— Просто она не могла больше терпеть, и я могу ее понять, Оленька. Ты же помнишь Лешу! Он не был хорошим мужем. Это между нами, но я уверен, его убила она. Я не собираюсь никому в этом признаваться, но сам я уверен, и Митя понял это. Именно об этом он и собирался поговорить. Но я не хотел выдавать ее, поэтому не полетел в Адлер. Только ее все равно арестовали и, конечно, осудят. Если в блокноте есть нечто, навлекающее подозрения на другого человека, улики против нее станут менее весомы, и, возможно, срок ей дадут меньше. Хотя это не отменит того факта, что убила она.

— То есть все-таки есть смысл отдать блокнот милиции? — наивно уточнила я.

Руслан вздрогнул, и на лице его отразилась ненависть. Он-то ожидал противоположного эффекта! Впрочем, ненависть промелькнула быстро, сменившись сочувствием.

— Решай сама. Но ты должна понять, что тебя станут расспрашивать про все, что там написано… подробно… о ваших личных отношениях, понимаешь? Они ведь были довольно сложные. Это будут обсуждать и мусолить у всех на виду. А что это даст? Разве что дополнительно навлечет подозрения на невинных людей. Ты ведь не хочешь, чтобы пострадали невинные люди?

— Не хочу, — неуверенно согласилась я. — Наверное, не стоит отдавать его милиции, ты прав. Я все-таки покажу его Ане. Там есть такие моменты, где я вообще не понимаю, что к чему, а Аня умная, она поймет. К тому же она дружит с лейтенантом из Адлерской милиции, а он как раз сейчас здесь, в случае чего он поможет. Спасибо тебе за то, что успокоил меня! По крайней мере, я теперь знаю, что в Адлер ты не летал. До свидания.

Я мгновенно распахнула дверь и вышла. Руслан вышел за мной. Секретарша удивленно подняла глаза.

— Давай я провожу тебя, — предложил он. — Заодно сам прогуляюсь, я жутко устал.

Мы пошли по улице.

— Вот так будет короче, — заметил мой спутник, сворачивая в проходной двор. Сердце мое забилось с удвоенной силой, но я была дурочкой, я не должна была возражать.

Не стану описывать, что было дальше. Я не умею описывать драки. Трудно сказать, хотел ли Руслан лишь отобрать сумку, считая, что без дневника я не сумею ничего объяснить, да никто мне и не поверит, или намеревался на всякий случай меня прикончить. Не удалось ему это, и слава богу! Толик со своим напарником, таким же молодым и рисковым, подоспели вовремя. У меня странный характер! Когда все закончилось и нечего стало больше бояться, я решила поплакать. Стою и реву прямо около вонючей помойки.

Напарник усадил Руслана в машину, а Толик все еще был тут, не в силах отклеиться от Бэби. Бэби, разумеется, тоже была тут.

— Прекрати реветь! — возмущенно прикрикнула она. — Совсем меня доконаешь! Господи, и как я только позволила тебе в это ввязаться! Помрачение ума нашло, честное слово! Легче самой передушить дюжину убийц, чем переживать за тебя. Меня из-за тебя чуть инфаркт не хватил, а ты еще ревешь! Хочешь, чтоб меня увезли в больницу?

Я не хотела. Слезы потихоньку исчезли.

— Оля, — просительно обратился Толик, — ты нам очень помогла, и все такое. Мы нашли свидетеля того, что Касимов летал в Адлер, да еще под чужой фамилией. Он доставал билет через знакомую кассиршу, из брони, потому что вылететь требовалось в тот же день. Теперь Ильин всерьез займется поисками магазина, где Касимов купил второй нож, и найдет, конечно, ведь Адлер не такой большой город. И, самое главное, у нас теперь есть запись с диктофона. Улик вполне достаточно! Но блокнот ты все-таки должна нам отдать. Это необходимо.

— Какой блокнот? — изумилась я. — Ты о чем?

— О дневнике Гагарина, — растерялся мой собеседник. — Про который ты говорила.

— Так его же не было! — объяснила я. — Я выдумала его, понимаешь? Мы взяли Касимова на пушку, а никакого дневника просто нет. Хочешь заглянуть в мою сумку?

— Нет, подожди… серьезно? Ты серьезно?

— Ну, конечно. Откуда ему вдруг взяться? Он — моя выдумка, вот и все.

В этот момент я услышала искренний, безудержный смех. Смеялась Бэби. Она делала это впервые с того самого страшного дня.