Книга Факир против мафии - Фридрих Незнанский

— У нас нет времени оформлять запрос официальным путем. Бумажная волокита будет стоит жизни многим людям. Мы не можем этого допустить.

— Гм… — вновь сказал Альгимантас. — А могу я взглянуть на…

Факир не успел договорить, а Турецкий уже протягивал ему удостоверение. Альгимантас взял удостоверение, глянул на него и вернул Турецкому.

— Действительно, все так, — сказал он. — А из какой страны нужно ввезти этого… «матерого преступника»?

— Из вашей исторической родины, — сказал Турецкий. — Из Литвы.

— Вот как? — Факир усмехнулся и задумчиво пожевал нижнюю губу.

— Вы знаете литовский язык? — спросил его Турецкий.

Альгимантас кивнул:

— Да, конечно. Я уехал их Литвы, когда мне было двадцать лет, поэтому… — Он нахмурился и посмотрел на Турецкого из-под насупленных бровей. — Так, значит, операция эта нелегальная?

— Скажем так, она — полулегальная. У нас имеется санкция Генпрокуратуры, имеется соглашение с генеральным комиссаром Литвы. Но, как вы понимаете, все это на устном уровне.

Выражение некоторого удивления все еще не сходило с напудренного лица факира.

— Но послушайте, — сказал он, когда Турецкий сделал паузу, чтобы закурить, — я ведь гипнотизер, а не милиционер. Не знаю, справлюсь ли я. И вообще…

— Кстати, мы наводили о вас справки, — вмешался в разговор Филя. — Вы ведь раньше работали врачом-психиатром, так?

— Ну да, — рассеянно кивнул Альгимантас. — И что с того?

— А врач должен что?

— Что? — не понял факир.

Филя поднял палец и назидательно сказал:

— Он должен помогать людям, вот что. Тем более что вы давали клятву Гиппократа.

— Гм… — Альгимантас дернул плечом. — В конце концов, это наверняка опасно.

— Опасности практически никакой, — сказал Филя. — Но если вы нам поможете, родина вас не забудет.

Альгимантас посмотрел на Агеева и мрачно улыбнулся:

— Орден мне, что ли, дадите? Надеюсь, не посмертно?

— Насчет второго — гарантирую, что вы вернетесь живым и здоровым. А насчет первого… — Филя достал из сумки толстый конверт из грубой, коричневой бумаги и аккуратно положил его на стол. — Здесь тысяча долларов. Я не знаю, сколько вы зарабатываете за одно выступление, но думаю, что это не такие уж плохие деньги. Вас не будет в Москве всего дня три.

Альгимантас помолчал.

— Да, но тут есть еще одна проблема, — сказал он.

— Какая? — спросил Турецкий.

— Человек, которого вам нужно привезти, не какая-нибудь простая сошка. Наверняка он занимает высокую ступень в бандитской иерархии.

— Верно, — кивнул Турецкий.

— А раз так, значит, он человек с сильной волей. Вы видели, что было с Филиппом. Он не захотел подчиняться мои приказам, и я ничего не смог с этим поделать.

— Тут вы не правы, — сказал Филя. — Был момент, когда я «поплыл».

— Да, но вы тут же взяли себя в руки, — напомнил Альгимантас.

Филя поскреб в затылке.

— Значит, проблема в том, что вы не сможете подавить его волю?

— Именно.

— Ну хорошо, — кивнул Филя. — А что, если мы вам слегка поможем?

— То есть? — не понял факир.

Филя улыбнулся:

— Винцас Артурович, возможно, вы не в курсе, но спецслужбы многих стран давно уже применяют препараты, подавляющие волю человека и делающие его податливым и мягким, как пластилин. Что, если мы — перед тем как вы начнете действовать — сделаем ему легкую инъекцию?

— Гм… — рассеянно проговорил Альгимантас. — Я не знаю… В принципе это, наверно, возможно.

— Ну а раз возможно, значит, получится, — резюмировал Филя. — Собирайте вещи, Винцас Альгимантас. Завтра улетаем.

4

Денис Грязнов, Сева Голованов, Филя Агеев и факир Альгимантас уже были в аэропорту, когда Турецкому на сотовый телефон позвонил генеральный комиссар литовской полиции Аурэлиос Климас.

— Александр Борисович, — обратился он к «важняку» своим интеллигентским баритончиком, — я звоню вам, чтобы подтвердить свои обещания. Я отдал все необходимые распоряжения.

— Огромное вам спасибо.

— Я готов оказывать вам оперативное содействие, и мои люди уже нашли Отарова. Он, кстати, сейчас в Вильнюсе. Живет в съемной квартире.

— Вы можете держать его в поле зрения до приезда ребят?

— Безусловно. Но учтите, что я действую на свой страх и риск. — Климас выдержал паузу. — А что, ваши ребята и правда такие профессионалы, как вы говорите?

— Они даже еще лучше, — сказал Турецкий.

— Гм… Литовская полиция не будет им препятствовать. Но они не должны нарушать закон.

— Не нарушат, — вновь заверил коллегу Александр Борисович. И добавил: — Насколько это будет возможно, конечно.

— По крайней мере, никто не должен об этом знать, — смягчился комиссар. — И не забывайте, они не должны применять огнестрельного оружия. Помогая вам, я рискую… как это у вас говорится… собственной задницей, да?

— Именно, — улыбнулся Турецкий.

— Хотите, чтобы их встретили в аэропорту?

— Не стоит. Они созвонятся с вами, как только прилетят. Просто дайте им информацию и забудьте об их существовании. Хотя бы дня на три.

— О’кей. Я сделаю, как вы просите. До свидания.

Комиссар дал отбой.

Все пришлось начинать сначала. Отаров от людей Климаса ушел. Испарился, словно и не было его никогда. Сыщики из агентства «Глория» два дня потратили на поиски, однако их было слишком мало, и на след напасть не удалось. Пока Денис Грязнов и Сева Голованов прорабатывали каунасские связи Отарова (Денис был уверен, что он «всплывет на поверхность где-нибудь поблизости от своих дружков»), Филя работал в Вильнюсе.

Сыщики рассудили, что Отарову не имело смысла глубоко залегать на дно. В Литве ему практически ничего не угрожало. К тому же Отаров был человек наглый и рисковый. Он в любой момент мог засветиться где-нибудь в публичном месте ради простого бандитского куража.

Была и еще одна зацепка. Очень прочная. Насколько прочная эта зацепка, Филя понял тотчас же, как только увидел Ее.

Красивей женщины Филя, пожалуй, еще не встречал. Причем фотографии и кадры архивных телесъемок не передавали и половины ее обаяния. Несколькими штрихами она умела замаскировать свое божественное лицо (Филя так и подумал, когда увидел его в первый раз живьем — «божественное») маской просто красивой женщины, обремененной государственными заботами и делами.

От такой женщины невозможно уйти, подумал Филя. И как только это подумал, он понял, что если в мире и есть что-то, за что Отаров держится так же прочно, как за свою жизнь, так это она — Регина Смайлите.