Книга Джек Ричер, или Поле смерти - Ли Чайлд

Роско сидела на своем месте. Увидев меня, она встала и шагнула навстречу. Мы вышли на улицу. Прошли несколько шагов. Поцеловались.

— От конторы проката машин есть что-нибудь? — спросил я.

Роско покачала головой.

— Будет завтра. Этим занимается Пикард. Делает все, что в его силах.

— Хорошо. Какие отели есть в аэропорту Атланты?

Она назвала несколько гостиниц. Такие же, что можно встретить в любом аэропорту. Я выбрал первую. Затем рассказал Роско о том, что случилось с двумя парнями из Флориды. На прошлой неделе она за это меня арестовала бы и отправила на электрический стул. Сейчас ее реакция была совершенно другой. Те четверо, кто расхаживал по ее квартире в резиновых галошах, изменили взгляд Роско на многие вещи. Поэтому она просто кивнула и мрачно усмехнулась.

— Минус два, — удовлетворенно заметила она. — Хорошая работа, Ричер. Это те самые?

— Что приходили вчера ночью? — уточнил я. — Нет. Они не местные. Не из десятки Хаббла. Это посторонние, нанятые на конкретное дело.

— И как, они знали, что к чему?

Я пожал плечами. Загадочно помахал рукой.

— Так себе. В любом случае, того, что они знали, им оказалось недостаточно.

Затем я рассказал о том, что нашел в багажнике «Бьюика». Роско поежилась.

— Значит, он один из десятерых? — спросила она. — Спиви?

Я покачал головой.

— Нет. У меня не получается. Он был всего лишь помощником. Никто не станет посвящать такого слизняка в тайны.

Роско кивнула. Отперев «Бентли», я достал из бардачка пистолет. Он был слишком громоздкий, чтобы положить его в карман. Я убрал оружие в коробку, вместе с патронами. Роско отнесла все это в багажник своего «Шевроле». Я достал сумку со своими окровавленными вещами, запер «Бентли» и оставил его на стоянке.

— Мне надо еще раз позвонить Молли, — сказал я. — Я глубоко завяз. Мне нужно от чего-то оттолкнуться. Я многого не понимаю.

В участке никого не было, поэтому я прошел в кабинет, отделанный красным деревом. Набрал номер в Вашингтоне. Молли ответила после второго звонка.

— Вы можете говорить? — спросил я.

Она попросила меня подождать, и я услышал, как она встала и закрыла дверь своего кабинета.

— Вы позвонили слишком быстро, Джек, — сказала она. — Я смогу скопировать файлы только завтра.

— Мне нужна отправная точка, — сказал я. — Я должен узнать, чем именно занимался Джо. Я хочу понять, почему события происходят здесь, в Джорджии, тогда как, судя по вашим словам, подобными делами занимаются за границей.

Молли помолчала, пытаясь решить, с чего начать.

— Ладно, отправная точка, — наконец сказала она. — Полагаю, Джо подозревал, что контроль за подобной деятельностью осуществляется из нашей страны. Объяснить это очень трудно, но я попытаюсь. Фальшивые доллары изготавливают за пределами Штатов, и они преимущественно там и остаются. Лишь очень небольшое количество купюр попадает к нам, так что особых проблем это не представляет, хотя мы, естественно, стараемся с этим бороться. Но за границей проблема совершенно другого рода. Джек, вы представляете себе, сколько наличных долларов находятся в обращении в Соединенных Штатах?

Я вспомнил, что говорил мне об этом управляющий банка.

— Сто тридцать миллиардов долларов.

— Верно, — подтвердила Молли. — Но ровно вдвое больше их за границей. Это факт. Люди по всему миру держат на руках двести шестьдесят миллиардов американских долларов. Они лежат на депозитах в Лондоне, Риме, Берлине, Москве, засунуты под матрасы по всей Южной Америке и Восточной Европе, спрятаны под половицы, в щели в стенах, лежат в банках, туристических агентствах и так далее. И чем это объясняется?

— Не знаю, — сказал я.

— Тем, что доллар является самой надежной мировой валютой. В него верят. Его хотят. И, естественно, наше правительство этому очень радо.

— Льстит самолюбию, да? — предположил я.

Я услышал, как Молли переложила трубку в другую руку.

— Эмоции тут не при чем, — сказала она. — Подход исключительно деловой. Только задумайтесь, Джек. Если у кого-нибудь в Бухаресте в столе припрятана стодолларовая купюра, это означает, что когда-то за нее кто-то обменял какой-то зарубежный товар стоимостью сто долларов. Это означает, что наше правительство продало бумажку, раскрашенную черной и зеленой краской, за сто полновесных долларов. Очень выгодный бизнес. И поскольку доллар является надежной валютой, высока вероятность, что эта стодолларовая купюра останется в том столе в Бухаресте еще много лет. И Соединенным Штатам не придется возвращать этот зарубежный товар. До тех пор пока доллару верят, мы не будем в проигрыше.

— Так в чем проблема? — спросил я.

— Трудно описать в двух словах, — сказала Молли. — Все дело в доверии и надежности. Тут надо подходить с позиций метафизики. Если зарубежные рынки заполонят фальшивые доллары, само по себе это не окажет особого влияния на нашу экономику. Но вот если об этом станет известно, нам придется плохо. Потому что людей охватит паника. Они потеряют доверие к доллару. Перестанут считать его надежным. И доллар больше не будет им нужен. Они станут набивать свои матрасы японскими иенами или немецкими марками. Они станут избавляться от долларов. И нашему правительству в кратчайшие сроки придется выплатить иностранный заем размером в двести шестьдесят миллиардов долларов. В самые кратчайшие сроки. А мы не сможем этого сделать, Джек.

— Серьезная проблема, — признал я.

— Вот в чем все дело. И эту проблему очень нелегко решать. Все фальшивые доллары изготавливаются за границей, и в основном там они и остаются. В этом есть свой смысл. Типографии располагаются где-нибудь за пределами Соединенных Штатов, и мы даже не знаем об их существовании. Фальшивки распространяются среди иностранных граждан, которые счастливы, если эти бумажки хоть отдаленно напоминают настоящие доллары. Вот почему подделки почти не попадают к нам. Лишь самые лучшие образцы возвращаются в Штаты.

— В каком объеме? — спросил я.

Я услышал, как Молли пожала плечами. Вздохнула, сжимая губы.

— В очень небольшом, — сказала она. — Наверное, несколько миллиардов, не больше.

— Несколько миллиардов? И это немного?

— Капля в океане. С макроэкономической точки зрения. Я хочу сказать, в масштабах экономики страны.

— И что именно мы предпринимаем? — спросил я.

— Две вещи. Во-первых, Джо из кожи лез вон, чтобы это остановить. Причина очевидна. Во-вторых, мы из кожи лезем вон, притворяясь, что этого вообще не происходит. Для того, чтобы поддерживать доверие.

Я кивнул, начиная понимать, чем объяснялась строжайшая секретность в Вашингтоне.

— Понятно, — сказал я. — А что если я позвоню в казначейство и попрошу рассказать о проблеме фальшивых денег?