Книга Дети Белой Богини - Наталья Андреева

- Смелость города берет, - улыбнулся Завья­лов. - Так, что ли?

- Аглая - это ж крепость! Во! Бетон! Железо. Как она это стерпела? А? Ты того. Держись. Если че, я тя из города вывезу.

- Спасибо, друг. - И он крепко пожал Михаи­лу руку.

Не Средневековье, говорите, уважаемая Аглая Серафимовна? А как еще это назвать?

День третий

Вероника позвонила около полуночи. Он ждал этого и вот уже несколько часов неподвижно си­дел возле телефона. Боролся с соблазном спус­титься вниз, дойти до ближайшей палатки и ку­пить сигарет, потому что ожидание становилось невыносимым. А вдруг она вообще не позвонит? И больше не придет. Никогда.

Он все сделал так. И не так. Пошел напролом и получил то, что хотел. Смешно было думать, что его предложение Аглая Серафимовна примет с восторгом. И вообще, примет его всерьез. Так и вышло. Но Вероника удивила. Поэтому он все-таки ждал звонка. И когда телефон зазвонил, жад­но схватил трубку.

- Я не могла раньше, - тут же сказала Веро­ника. - Мои разговоры по домашнему телефону мама подслушивает. Звоню с мобильника. Ты меня слышишь?

-Да.

- Я буду говорить громко. Я в ванной. Вклю­чила воду. Тебе это не мешает?

Воду? Шума льющейся воды он почти не слы­шал, а вот ее голос... Что не слышал, то угадывал.

- Я хорошо тебя слышу.

- Мы с мамой поругались. Знаешь, что она сказала?

- Что?

- «Уж лучше бы ты вышла замуж за Горанина! По крайне мере он скоро станет мэром!»

- Значит, она на это согласна?

- На что?

- На твое замужество? С Германом?

- Я не согласна. Мама хочет вновь отправить меня за границу, к дедушке. Но я не хочу туда ехать. Там совсем плохо. Скучно. Хорошо, что они с отцом заняты выборами. Мой отъезд отложили до следующей недели. Мне надо с тобой встре­титься, но из дома меня не выпустят. Мама ото­брала ключи от машины и запретила Мише меня выпускать.

- Ну, Миша - это не проблема. Наш человек.

- Знаешь, что я придумала? -Да?

- В воскресенье выборы. Они всю ночь будут сидеть в штабе и следить за подсчетом бюллете­ней. Надо контролировать ситуацию. Ты понима­ешь?

- Еще бы!

- Мама тоже будет там. Держать связь с Мос­квой. Она хочет уехать отсюда. Во что бы то ни стало.

- Понимаю.

- Я всю ночь буду одна. Приходи, Миша тебя впустит.

- А во сколько?

- Лучше совсем ночью. Часа в два.

И тут у него в голове молнией мелькнула мысль: «А что если...?» Отличная ловушка! Ло­вушка для Германа! . - Хорошо. В воскресенье ночью я приду.

- Мы можем сбежать потихоньку. Миша нам поможет. У него есть ключи от маминой машины. Она уедет с отцом на служебной. А мы на «Тойоте». Миша вывезет нас из города. Он обе­щал. Сядем на проходящий поезд на ближай­шей станции и поедем в Москву. У тебя есть деньги?

- Есть немного.

Он сразу же подумал о счете в банке, кото­рый жена открыла на его имя, когда он получил выходное пособие. Интересно, сколько там де­нег?

- Главное, добраться до Москвы. А там я об­ращусь к дяде. Он любит меня, он поможет.

Большое безумие. Он еще не решил, что де­лать. Но до воскресенья есть время. Сегодня толь­ко вторник. Или нет, уже среда.

Она передумает. Не может не передумать. А если нет?

- Значит, до воскресенья мы не увидимся? -уточнил он.

- Скорее всего, нет. Если что, я позвоню. Все хорошо. Ведь все будет хорошо?

- Обязательно.

- Я целую тебя. Ты слышишь?

- Чувствую. Как целуешь.

- Мама стучит в дверь. Все, пока.

-До...

Гудки. Итак, воскресенье. Все складывается. Машу убили в ночь с субботы на воскресенье. С двух до четырех. На первом этаже больницы. В коттедже у мэра три этажа. Значит, есть и второй, и... первый! Какие же отвратительные мысли ле­зут в голову!

Надо создать все условия. Напроситься в гос­ти к Герману, притвориться, что слишком много выпил, и устроиться на диване в гостиной. А но­чью сделать рисунок. Вот тогда Герман попадет­ся. И мотив есть: измена Вероники. Горанин под­сознательно должен хотеть, чтобы ее не стало. Непременно попадется.

Ах, Аглая Серафимовна! Тот зять был плох, пока не появился этот! Вы, умная женщина, из двух зол всегда выбираете меньшее. Герман ка­зался злом, пока не появилась еще более ужаса­ющая перспектива. И вот вы уже кричите доче­ри: «Уж лучше бы ты вышла замуж за Горани-на! По крайней мере, он скоро станет мэром!» А никем он не станет. Вы были правы. Горанин - зло. Опухоль на теле города. Ее надо удалить. Срочно.

День четвертый

Утром, перед тем как поехать на работу, он зашел в Сбербанк и предупредил, что хочет зак­рыть счет. Сумма по меркам N накопилась доволь­но приличная, в пересчете на доллары чуть боль­ше тысячи. И банк должен был деньги эти со­брать.

- Когда хотите получить? - пристально гля­нула на него женщина с неприятной, но запоми­нающейся внешностью: у нее не было рта, какая-то черточка, обозначенная яркой помадой морков­ного цвета.

- Чем скорее, тем лучше.

- Сегодня вечером устроит? - спросила без­губая.

-Да.

- Приходите после шести. Я оставлю для вас деньги.

По городу наверняка пойдет гулять слух, но Аглая Серафимовна с народом не общается, а сплетни презирает. И не свяжет она полученную Александром Завьяловым тысячу долларов с предстоящим побегом дочери. В ее понимании это безумие, а Вероника на безумие не способна. Раз­ве что на истерику.

Относительно чувств, овладевших Верони­кой, никаких иллюзий он лично не питал. Это бунт. Причем, детский. Когда дети хотят ото­рваться наконец от родителей, первая мысль, ко­торая приходит им в голову, - о побеге. Убежать, напугать. Отстоять таким образом свое право на самостоятельность. Почему он помогает ей? Ве­ронике бунт в одиночку не под силу. Вот если с кем-то... Девушке надо понять, что ее мать не так уж не права. Надо дать возможность оши­биться. Пусть убегает. Возможно, что еще в по­езде разрыдается и попросится домой, к маме. Она хорошая девушка. В этом вся беда. Слиш­ком хорошая...

В городе N слухи разносились быстро. Вече­ром в среду он снял деньги со счета, а утром в четверг на Центральном рынке встретился с Гер­маном. И сразу же заподозрил, что встреча эта не случайная.

Четверг был в городе третьим днем большого рынка. Согласно традициям, сельские забивали скотину к четвергу, а в субботу и в воскресенье распродавали остатки. Так уж повелось испокон веков. С четверга люди начинали готовиться к предстоящим выходным. А эти выходные празд­ничные: приближались выборы. Потому на рын­ке была толчея. Люди не скупились, зарплату на этот раз выдали вовремя. Да и Новый Год на носу, надеялись на премию. Приближалась горячая пора, череда разгульных праздников. Их торопи­ли, как никогда, год для торговли выдался неудач­ный, засушливый. Тоненький ручеек денег, тек- , ший из карманов покупателей в карманы продав­цов, совсем пересох, и все хотели декабрем про­кормить весь следующий год, который тоже обе­щал быть нелегким.