Книга Очаровательная сумасбродка - Эллисон Чейз

Святой Господь! Холли попятилась назад по собственным следам, хоть и рисковала снова заблудиться на пустоши. Уж лучше она попытается добраться до дома, петляя среди гранитных скал. Если только ей удастся незамеченной обойти последний холм…

— Эй, ты!

Увидев перед собой разъяренные физиономии, Холли развернулась и бросилась бежать. За спиной у себя она услышала топот ног и вопли: «Это она ехала рядом с ним вчера!» и «Лови ее!» С каждым мгновением крики становились все ближе. Ругая себя за то, что не прихватила револьвер, Холли неслась вперед что было сил, так быстро, как могли нести ее ноги — натренированные и сильные благодаря многолетним и долгим верховым поездкам. Негодяи неотступно бежали следом за ней, но Холли удалось вырваться вперед.

И вдруг позади чей-то голос приказал деревенским остановиться и оставить ее в покое. Правда, слов Холли не разобрала, но командный тон различила: этот человек явно привык к тому, чтобы ему подчинялись. Она слегка сбавила шаг, чтобы оглянуться назад. Ее преследователи действительно встали на месте как вкопанные, но приказ сделать это им отдал не Колин, не мистер Хокни и вообще не кто- то, кого она знала. Пока местные то и дело бросали на нее злобные взгляды, другой человек, одетый в длинное, до лодыжек, пальто джентльмена, загородил мужчинам путь, разведя руки в стороны, словно желал защитить ее.

Его вмешательство могло бы успокоить Холли, но этого не случилось, особенно после того, как, обратившись к деревенским с последним словом, он повернулся и направился в ее сторону. Холли подхватила юбки, задрала их повыше и изо всех сил заработала своими натренированными ногами.

Судя по всему, она избрала неверное направление. Пока она огибала причудливо изогнувшуюся высохшую рябину, поток, яростно пенясь, выплеснул свои воды на тропу, вынудив ее остановиться. В дюжине ярдов слева от себя Холли увидела мостик через реку — только не тот, по которому она в прошлый раз пересекала течение. Этот, деревянный, был уже и старее. Подбежав к нему, Холли заметила, что доски выгорели и растрескались, а кое-где и вовсе поломались. Выглядело это сооружение ненадежно.

Еще раз оглянувшись назад, Холли не увидела ни деревенских, ни мужчины в пальто. Интересно, они перестали преследовать ее или просто затаились, ожидая ее следующего шага? Обведя взглядом линию горизонта перед собой, Холли, к собственному облегчению, заметила угол печной трубы, поднимавшейся высоко в небо. Но тут дождь стал сильнее, загораживая ей обзор.

Схватившись за поручни, Холли осторожно поставила ногу на первую доску. Мост слегка задрожал, но сначала показался ей довольно устойчивым. Пройти ей предстояло какую-то дюжину ярдов — один бросок камнем, по сути. Если пойти быстро и ступать на доски как можно легче…

Когда Холли подошла к середине моста, он прогнулся под ее весом. Река теперь неистовствовала под ее ногами, обжигая ей пальцы ледяной водой и заставляя замирать от страха. Холли опасалась двигаться в любом направлении.

Вдруг одна доска подломилась под ней, и нога Холли провалилась вниз, во взбесившуюся воду. Холли обеими руками схватилась за поручень, надеясь удержаться на мосту. Увы, через мгновение мост задрожал и сломался пополам. Холли почувствовала, что падает и бьется всем телом о бурлящую холодную воду. А потом собственный ужас и безжалостное течение накрыли ее с головой.

Глава 22

Заехав глубоко в долину и оказавшись милях в полутора от Бриарвью, Колин потянул Кордельера за уздечку, чтобы скакун замедлил бег. Эксмуры на бегу окружили их, но промчались мимо, сжимая бока, когда они пробирались между скалистыми холмами, окружавшими восточный край долины. Кордельер остановился, но нетерпеливо бил копытом землю, а остальной табун постепенно исчез из виду.

Когда земля перестала дрожать и воздух успокоился, эйфорическое биение его сердца унялось, кровь перестала бурлить в жилах. Он был в ответе за этих лошадей, а обязанность защищать их приносила ему невероятную радость, о которой он никогда не рассказывал ни единой живой душе. Как бы ни был его отец уверен в том, что владеет табуном, живущим на его земле, Колин твердо знал: эти дикие лошади не принадлежат никому. Точнее, принадлежат, но только этой земле, традициям и легендам. Они свободны и будут терпеть присутствие постороннего человека только в том случае, если коллективная воля не воспротивится этому.

Именно так они терпели Колина и Кордельера. Еще мальчиком Колин понял, что единственное, чего ему хочется, — это скакать по вересковой пустоши, и чтобы при этом дикие лошади неслись рядом, считая его членом табуна. Колин сначала не понимал, как это происходит, но постепенно начал осознавать, что это не лошади принадлежат ему, а он — им. Да, они нуждались в его защите от тех, кто мог причинить им вред, — мужчинам вроде его отца, или тех, кто может разрушить их естественный ареал. Но и он нуждался в них не меньше, потому что только в окружении этих чудесных диких животных он чувствовал себя по- настоящему живым.

Внезапно в нем появилась уверенность, что, будь Холли рядом, он смог бы освободиться от любых проклятий — существующих и придуманных, избавить от них себя и свою семью. Рядом с ней он смог бы обрести счастье.

Глубоко вздохнув, чтобы наполнить легкие влажным свежим воздухом, Колин развернул Кордельера и поехал в сторону дома. Если он пустит Холли в свой мир, ее жизнь может измениться в худшую сторону. Этого он допустить не может.

Подъехав к лесистой части Бриарвью, Колин приготовился пришпорить Кордельера, чтобы перепрыгнуть окружавшую ее реку. Он уже пригнулся к темной гриве своего скакуна, но тут заметил, что вода несет с собой какие-то обломанные старые доски. А через мгновение ветер принес с собой отчаянные крики. Колин снова выпрямился и остановил Кордельера. Напрягая слух, он снова услышал крики, от которых его скакун встал на дыбы, перебирая передними ногами в воздухе.

Кровь застыла у Колина в жилах. Старый мост! Пришпорив коня, он пустил его в галоп.

Не прошло и минуты, как он заметил наполовину погруженные в воду темный подол платья и белые нижние юбки, над которыми в воздухе яростно размахивали две руки. На мгновение в пенящейся воде показалось полное отчаяния лицо Холли. Но течение тут же снова подхватило ее, развернуло и накрыло с головой. Теперь Колин видел лишь мокрые и блестящие пряди рыжих волос. Его сердце застучало где-то в горле. Господи!.. О Господи!..

— Холли! — закричал он. — Я иду!

Снова развернув Кордельера, он пустил его в полный галоп вдоль реки. На ходу Колин вынул ноги из стремян и перебросил одну ногу через шею коня, так что теперь обе его ноги свешивались в сторону воды. Затаив дыхание, он ждал, когда поравняется с Холли, чтобы добраться до нее. Через несколько ярдов поток должен немного сузиться, но этого должно быть довольно для того, чтобы можно было исполнить задуманное, молил Бога граф.

Колин слегка натянул поводья, и Кордельер чуть замедлил бег. Граф мысленно досчитал до трех, выскочил из седла и ударился о берег с такой силой, что его зубы лязгнули. А потом, улучив мгновение, он скользнул в реку. Зайдя в воду по грудь, он упрямо побрел вперед, изо всех сил сопротивляясь неистовому течению, чтобы дойти до середины водного потока.