Книга Леди Искусительница - Эйлин Драйер

Гарри моргнул, вид у него стал растерянным.

— Вы же знаете, что я не могу.

Кейт улыбнулась.

— Меня охраняют лучше, чем королевское семейство, — сказала она. — И мне есть чем заняться. Господи, я еще даже не разобрала счета дяди Хиллиарда за галантерею.

Он поцеловал ей руку.

— Спасибо, Кейт, но я не могу. Мне нужно поехать в министерство внутренних дел. Йен — не единственная новость. Прошлой ночью был убит один из помощников министра, а его офисы и дом ограблены.

Он вдруг понял, что не говорил Кейт об этом убийстве. Он не хотел снова пугать ее, ее ноша и так уже была тяжела. Но нельзя держать ее в неведении о новой опасности.

— Кейт, вам следует знать — у него было перерезано горло.

Глаза у нее широко открылись.

— О…

— А на теле была вырезана цитата.

Кейт побледнела, хотя внешне осталась спокойной.

— Но Хирург мертв. Я сама видела его.

— Он явно обучил кого-то своему искусству. Кейт, нам надо быть еще более осторожными. Я хочу, чтобы вы оставались здесь.

Она уже отрицательно качала головой.

— Как долго? Если я буду сидеть в доме, люди начнут думать, что вы принудили меня к браку. Нужно, чтобы меня видели радостной. Нужно, чтобы люди видели, как вам хорошо со мной.

Гарри готов был засмеяться. Как он мог изображать счастливого молодожена? Он тер глаза, ему хотелось снова забраться в кровать с Кейт. Лежать, обнимая ее всю ночь и не переходя к дальнейшему, было сущим адом, но это отвлекло бы его мозг от остального. А ему нужно было на какое-то время отодвинуть мысли о Йене. Пока он все равно не мог начать действовать. Он даже не мог отправить друга в тот призрачный мир небытия, где спрятал других своих товарищей, которые не вернулись домой. Сначала ему надо узнать, что произошло в действительности.

— Идемте, Гарри, — сказала она бесстрастным голосом. — Вам надо поспать.

Даже когда она помогала ему встать на ноги, он отрицательно мотал головой.

— Мне надо быть…

— Вы уверены, что Йен мертв?

Он кивнул.

— Если вы не будете спать, это вернет его?

Гарри не знал, как у нее это получилось, но она помогла ему раздеться, даже помогла снять сапоги, отослав Маджа в его собственную постель, а затем, шепча что-то нежное, уложила в мягкую постель и обняла его. Гарри почувствовал ее слезы, упавшие на его шею, и она позволила ему обнять ее.

Он лежал, окутанный ее теплом, и чувствовал, как что-то в нем расслабляется, какая-то давно натянутая струна. Что-то, что защищало его от боли. Он не хотел терять это. Он не хотел чувствовать себя неуверенным и слабым. Он вообще не хотел ничего чувствовать, но было поздно.

— Я могу сообщить вам одну хорошую новость, — сказал он.

Она не шелохнулась.

— Какую же?

Проведя рукой по ее волосам, Гарри улыбнулся.

— Вы не сумасшедшая.

Она подняла голову.

— Леди Риордан?

— Она там, где вы сказали. Одна из женщин, работающих на Диккана, сумела получить место в доме для душевнобольных.

— Ее не освободили?

Гарри услышал в ее голосе отголоски старого страха, и ему захотелось успокоить ее.

— Я не знаю, что планирует сделать правительство.

Кейт содрогнулась.

— Бедняжка.

Гарри притянул ее в свои объятия.

— Если бы не вы, у нее не было бы шанса.

Кейт положила голову ему на грудь, как если бы это было совершенно естественно для нее, и Гарри уткнулся лицом в ее волосы.

— Еще одна новость, — сказал он, чувствуя себя еще хуже, чем прежде.

Она кивнула, не подняв головы.

— На Веллингтона покушались, — сказала она спокойно. — Так что вы ошиблись. «Львам» не потребовались никакие стихи, чтобы начать действовать.

— Если они в состоянии напасть на герцога, тогда кто знает, что они еще в состоянии сделать? У нас мало времени.

«И до сих пор не ясно, — думал он в нависшем над ними молчании, — почему они хотят убить Кейт».

Весь следующий день Кейт была сама не своя. Гарри отбыл в Хорсгардз, а она без устали разбирала ящики, набитые всякой мелочью.

Гарри надо было в Портсмут. Ему необходимо было защитить память друга, но пока Кейт оставалась в опасности, он не мог уехать. А единственное, чем она могла помочь ему, — это рыться в жизни мертвого человека. Она уже возненавидела это занятие, поскольку чем дальше, тем более бесполезным оно ей представлялось. Ничего интересного в ящиках не обнаруживалось. Кроме того, у нее оказалось слишком много времени на раздумья, а думала она только о Гарри.

Гарри изменял ее жизнь. Мало-помалу, внося в нее мелкие детали, совершенно несвойственные ей. Поцелуи, которые теперь стали повседневностью и не предварялись предупреждениями. Разногласия, которые не предполагали размахивание кулаками, пинки и холодное отчуждение. Смех. Господи, разве она когда-нибудь ожидала, что в браке найдется место смеху? И спокойное мужество мужчины, который держал свои ночные кошмары в альбоме для зарисовок и каждое утро вставал, чтобы без колебаний встретиться с действительностью.

Поднимаясь вечером вслед за Грейс и Би по ступеням в бальный зал Хэмптонов, Кейт улыбалась, и рука ее лежала на рукаве Гарри. Она удивилась чувству гордости, которое испытала, глядя на него, такого великолепного в черном вечернем костюме. Би, оценив его с математической точностью повязанный шейный платок и тщательно причесанные волосы пшеничного цвета, назвала Гарри Браммелом. А Грейс сказала, что, хотя ей всегда будет больше нравиться его зеленый мундир стрелка, штатская одежда прекрасно сидит на нем. Кейт не могла не согласиться. Она только хотела, чтобы его глаза перестали быть грустными.

— Кейт, замужество идет вам на пользу, — приветствовала ее леди Хэмптон, протягивая к ней руки. — Вы так и сияете.

Кейт коротко засмеялась и взяла протянутые ей руки.

— Не говорите глупости, Клер. Это все персиковое платье. В наряде такого цвета я всегда выгляжу здоровее.

Она и в самом деле в тот вечер ощущала себя прелестной, что было еще одним открытием. Кейт не помнила, чтобы у нее когда-либо возникало подобное чувство, и это еще больше беспокоило ее.

Обычно любое новое платье служило ей поводом для некоторого вызова. Однако в этом платье она чувствовала себя нежнее и моложе. Восхитительно мягкая шелковая туника, надетая на чехол бледно-желтого цвета, создавала обманчивое впечатление простоты и была украшена только прозрачными каменьями по низкому лифу. Жемчужина и плюмаж из перьев белой цапли в волосах довершали ее наряд.