Книга Всегда война - Станислав Сергеев

— Да я смотрю, вы все не можете угомониться, — с грустной улыбкой ответил генерал.

— Приходится, такая у нас с вами работа, Михаил Тимофеевич. Но я хотел поговорить о другом. Вы себя сейчас лучше чувствуете, так что способны будете воспринимать информацию. Разговор будет очень тяжелым.

— Я понимаю, что советский комдив, попавший в плен, подлежит наказанию и вы, как представитель органов, вправе меня наказать. Да и за сдачу города мне придется отвечать. Вы об этом хотели поговорить?

— И об этом тоже. Через три дня прилетит самолет и доставит вас и еще одну девушку, с которой вас освободили из плена, в Москву. Естественно, за все придется ответить. Но я бы хотел дать вам шанс выжить и продолжить воевать с немцами. Мое мнение, что с теми силами, что у вас были в подчинении, вы сделали намного больше, нежели могли.

— Спасибо, что понимаете, странно слышать это от сотрудника органов госбезопасности, хотя сколько с вами общался, всегда удивлялся.

— Чему именно?

— А вы к людям по-другому относились.

— Вот как, очень интересно. Для этого есть особые причины, узнав которые, вы поймете, насколько все серьезно.

Выждав небольшую паузу, дав ему обдумать мои слова, я продолжил:

— Давайте так, я вам дам почитать одну книгу, и мы потом поговорим. — И положил ему на кровать толстую книгу, где на обложке было выведено: «История Второй мировой войны».

Глава 29

Пока Романов с угрюмой увлеченностью читал книгу, я решил заняться внутренними делами бункера. Слишком много накопилось проблем, которые требовали моего вмешательства. Даже элементарно с сыном давно нормально не общался, а у него сейчас самый интересный возраст, когда он все начинает видеть и понимать.

Пришлось привлекать новообретенных компаньонов для работы по бункеру. Раненое плечо еще побаливало, и левая рука висела на повязке. Однако многие точные операции я мог делать сам и с удовольствием окунулся в эти заботы. Как сказала недавно Марина: «Ты слишком заигрался в войну, сейчас уже война играет с тобой». Я и сам чувствовал правоту этих слов. Слишком уж глубоко я влез в проблемы 41-го года. Реально что-то поменять так и не получается, зато много людей, воевавших рядом со мной, уже погибли. Умом понимал — и без меня эти люди обречены историей, но то, что я их вел в бой и потом не досчитывался среди живых, это моя вина.

С такими мыслями я бродил по галереям бункера и часто переживал снова и снова бои, эмоции, что тогда испытывал. Хорошо, что хоть жена это все поняла и по мере возможности старалась отвлекать меня от этих переживаний. Ведь по большому счету я не боевик и не супермен. Обычный человек, хотя и имеющий боевой опыт, но война — это не мое призвание.

Проблемы с аккумуляторами и дизелями решали совместно. Но энергоотдача от ветрогенераторов резко упала, поэтому появилась необходимость выйти на поверхность и провести регламентные работы. Обвешавшись оружием, надев ОЗК и противогазы, через двойную бронированную дверь и проход в доме, мы с Вяткиным и Марковым вышли на поверхность. Тем было очень интересно посмотреть на мир будущего.

Как у нас уже было принято при выходах в 41-м, Светлана по радиопередатчику отслеживала радиодиапазон и, используя внешнюю систему видеонаблюдения, контролировала ситуацию на поверхности. Тут же в таких точно костюмах ОЗК находились Малой, Воропаев и почти здоровый Миронов в качестве группы силового обеспечения на случай непредвиденных ситуаций. Вот тут как раз на оружие не скупились, бронежилеты, автоматы, гранатометы, чтобы в случае чего поддержать группу на поверхности. Марков с пулеметом засел на верхнем, полуразрушенном этаже дома, пока мы с Вяткиным разбирались с ремонтом ветрогенераторов.

Ничего неожиданного не произошло. Хотя панорама ядерной зимы произвела гнетущее впечатление на бойцов. Черный снег и вид развалин расстроят любого человека с нормальной психикой. Часа через два, порядком замерзнув, мы снова вернулись в бункер. Я еще не успел снять с помощью Вяткина ОЗК, как на связь вышла супруга, которая дежурила на радиостанции.

— Сережа, тут рядом, буквально в километре, заработал радиопередатчик.

— Понятно. Всем, боевая тревога, подготовиться для отражения атаки бункера.

Пока бойцы блокировали двери и занимали позиции для боя, я пошел в помещение радиоузла послушать переговоры на поверхности.

— Ну, что там?

— Посмотри сам, только что вышел еще один передатчик, послабее и в другом диапазоне.

Углубившись в таблицы с частотами и параметрами модуляции радиостанций, я сразу сделал выводы.

— Второй по виду «портативка», а вот первый похож на армейский. Давай прокрути записи.

Светлана пощелкала мышкой, запуская файлы аудиозаписей.

«— Борисыч, нас зажали, это люди Ильяса.

— Где вы?

— В районе Молодежного.

— Продержитесь минут сорок, раньше не успеем.

— Не продержимся, их тут два отряда, зажимают в районе переезда, там только гаражи, не спрячемся.

— Продержитесь, мы постараемся побыстрее».

Я посмотрел на время записи — сделана восемь минут назад.

— А что второй передатчик?

— Татары.

— Борисыч? Очень интересно. Если это Юрка Панков и зажали его людей, надо вмешаться. Тем более рано или поздно нам понадобится помощь на поверхности. Высокотехнологичные ресурсы бункера уже на исходе, и было бы неплохо начать контактировать и заняться обменом. К тому же, что предложить — есть. Вся оружейка немецкими стволами забита.

С Юркой Панковым мы вместе работали в компьютерной фирме, а потом, когда созрели, организовали свою. Я занимался больше системами безопасности, а Борисыч был больше сервисником, ремонтировал принтеры и заправлял картриджи. Так что, если это он, то это будет очень хорошей новостью — об этом человеке у меня остались только самые лучшие воспоминания, несмотря на то, что наши дороги в бизнесе разошлись.

Светка сразу встала на дыбы.

— Ты что, еще не навоевался? Сам еле ходишь, а снова в бой лезешь?

— Света, ты сама понимаешь, что нашему затворничеству пришел конец. И вопрос обнаружения бункера — это дело времени. Лучше сейчас всем по зубам дать, чтоб уважали, чем потом отражать штурмы любителей поживы. Тем более так или иначе придется принять чью-то сторону. Да и бойцы из нашего времени не помешают. А тут Борисыч. Ты ж его сама знаешь, он гадом никогда не был. Я вмешаюсь.

— А ты уверен, что это именно тот, твой Борисыч, с которым ты работал?

— А вот сейчас и спрошу.

Взяв в руку тангенту радиостанции, я нажал кнопку передачи:

— Полковник вызывает Борисыча, ответьте. Полковник вызывает Борисыча, ответьте.

Когда я еще работал с ребятами, у меня была кличка «Полковник», таким образом они подчеркивали мое военное прошлое.