Книга Противостояние - Руслан Лопатин

что он хотел. Несколько бурдюков, доверху наполненных свежей кровью, туши убитых гоблинов и упырей. Наварх с удовольствием принялся за трапезу, отрывая от бездыханных тел увесистые куски мяса, и отправлялл их в свое прожорливое нутро. Он чавкал, прожевывая питательную пищу, и поминутно прикладывался к кубку из черепа бронтозавра, доверху наполненного свежей упыриной кровью.

- Ааахх! - крякнул довольно Наварх, и откинулся назад, уперевшись спиной в стену из темного камня, - Хорошо!

Упыри одобрительно загудели, заулыбались безобразными ртами, заполненными острейшими клыками. Наварх раздобрился.

- Кушайте мои подданные, утолите свой голод! - проговорил он, бросая недоеденные туши гоблинов, прямо на пол. Упыри принялись обрадованно грызть щедро преподнесенный презент, весело хрумкая хрящами и вгрызаясь внутрь, пытаясь достать вкусную печень, или, на худой конец, селезенку.

Наварх, как это ни странно, пребывал в хорошем расположении духа.

- А не устроить ли мне представление?! - вслух произнес он.

И он его устроил. У Наварха, как и у любого уважающего себя правителя, была тяга к некоторого рода развлечениям. Наварх очень любил смотреть на казни, зверства, бои. Вот бой он и решил устроить. Между гладиаторами и львами. У него даже амфитеатр имелся для этого представления, поэтому ничего не надо было строить. Сказано сделано. Наварх, уже восседает в ложе амфитеатра, и с интересом наблюдает за происходящем внизу - на арене. А на арене было, что посмотреть. Несколько львов и гладиаторов стояли друг напротив друга, и только и ждали начала битвы между собой. Битвы насмерть. Выигравшему в поединке достается его жизнь. Неплохая награда.

Прозвучала короткая и отрывистая команда. Львов отстегнули от привязи. Страшные создания с диким рычанием бросились на бойцов. Хищников было не меньше дюжины. Один изо львов решил поторопиться, и совершил длинный затяжной прыжок. Его переразвитая туша очутилась прямо над гладиаторами. Безжалостные челюсти клацнули с жутким хрустом, поймав добычу, а клыки разорвали ее. С отвратительным звуком кошмарный зверь откусил полголовы бедолаге. Гладиатору нисколько не помог его железный шлем. В то время, как одна половина головы нечленораздельно кричала проклятия окровавленным ртом, разбрызгивая повсюду мозги, а тело конвульсивно подергивалось, вторая половина была с аппетитом счавкана мерзким чудовищем. Естественно, мозги вывалились наружу. Жуткое зрелище, скажу я вам ребята.

Если вы думаете, что для выскочки льва все обернулось хорошо, вы глубоко заблуждаетесь. Милое создание не учло одну вещь, у гладиаторов были копья — крепкие и острые. Именно этими копьями бойцы, ни секунды не сомневаясь в правильности своих поступков, проткнули животину насквозь. Удары были такой силы, что вырвали существу несколько ребер, повредили важные сосуды, и, естественно, распороли брюхо. С жутким воем смертельно раненое существо, мяукая в предсмертной муке, сильно оттолкнувшись своими мощными лапами, отпрыгнуло прочь от лишивших его жизни мучителей. Пребывая в дикой агонии, зубатая тварь, прежде чем отпрыгнуть, успела располосовать одного из воинов на несколько частей тридцатисантиметровыми когтями. От воина остались лишь истерзанные, конвульсивно подергивающиеся лоскуты кровавой плоти.

Второму гладиатору повезло больше. Зверюга лишь чуть-чуть задела несчастного, и хоть содрала с него когтем скальп, но не лишила жизни, что радует.

Зверюга прыгала извивалась и пронзительно мяукала. Даже не мяукала - скулила. Золотистая шерсть существа пропиталась бурыми пятнами крови, а оно само летело, не зная куда, повсюду оставляя поврежденные внутренности. Вот существо оказалось около своих сородичей. Ему однозначно повезло, потому что счавкали его очень быстро. Оно даже ничего не почувствовало. Через некоторое время все было кончено. От одного из громадных саблезубов осталось лишь несколько кусков окровавленной шкуры, и пара обглоданных костей. Львы любили пожрать. Наконец существа полностью сожрали собрата и их по прежнему голодные и злые взгляды устремились в сторону воинов.

Ужасные твари направились к воинам не торопясь, словно понимая, какая невероятная опасность может исходить от, в принципе, примитивных орудий, оказавшихся в умелых руках. Львы приближались к бедным воинам. Воины потихоньку пятились. Воины бросили на произвол судьбы двух мертвецов — результат нападения убитого льва на их отряд. Воин с содранным скальпом остался в строю. Он был в сознании, и даже мог драться! При удачном стечении обстоятельств он выживет, поэтому его никто не оставлял на произвол судьбы, один на один со страшными тварями.

От лежащих на земле мертвецов исходил сладковатый запах свежеубитой добычи. В воздухе около тел роились мухи. Львы тихо взвыли, и прижав острые уши к лобастым головам, по кошачьему крадучись, но быстро помчались к трупам. Когда существа, наконец, добрались до мертвецов, между ними завязалась нешуточная драка. Разодранные трупы летали над головами зрителей, без остановки подбрасываемые вверх разбушевавшимися животными. В конце-концов мертвецы были окончательно разодраны и съедены.

По всему амфитеатру пронесся всеобщий вздох: — Аааахххх…

Страсти накалялись. Все без исключения зрители с интересом наблюдали за происходящим. Наварх радостно потирал ладони, предвкушая скорую развязку, и литрами поглощал свой любимый напиток — свежую кровь.

Гладиаторы перестали пятиться, потому что уперлись спинами в стену, сплошь утыканную крючьями. Назад дороги не было. Пришлось драться. И они начали драться. Каждый по отдельности и все вместе надеялись выжить. В свою очередь, звери хотели свою порцию свежатинки, а народ желал зрелищ. Звери бросились на несчастных, но сейчас воины были в более выгодной позиции, чем раньше. Гладиаторам никто не угрожал с тыла, да и разгуляться звери особо не могли, по той простой причине, что им мешали вмонтированные в стену крючья. Кстати, эти крючья предназначались для исполнения казней. На них сбрасывали провинившихся, либо неугодных правителю существ. Иногда, прежде чем окончательно испустить дух, несчастные гоблины днями висели на проткнувших тело крючьях.

Львы сгрудились около воинов, прижали уши