Книга Смерть в объятиях прибоя - Дарья Александровна Булатникова

фамилии?

— От спящего человека требовать немедленного ответа на сложные вопросы совершенно негуманно. Митька, а почему это меня совесть замучает? — спохватившись, поинтересовалась Женя.

— Потому что, ты каждую минуту будешь вспоминать мои грустные глаза и прощальную улыбку, если решишь, что я тебе совершенно не нужен, — его губы, легко, словно ночная бабочка касались её волос и виска. — Потому что я буду вспоминать эти дурацкие дни и думать о том, какие у тебя были грустные глаза и прощальная улыбка. Потому, что нам будет плохо друг без друга, Женька. Ты это знаешь? — Он осторожно поцеловал её в уголок губ.

— Палий, мы эгоисты, — она ткнулась носом в его теплое плечо, чтобы он не заметил её улыбку. — Причем, законченные эгоисты.

— Точно! Два эгоиста над звездным морем. — Он наклонился к её лицу. — А ты ещё и ужасно вредный эгоист, потому что не отвечаешь на мои вопросы. Ни на один!

— Митька, ты слишком большой и слишком рядом, чтобы я могла соображать, что именно нужно отвечать. Ещё немного и мы просто свалимся в воду, — жалобно простонала Женя. — Нельзя задавать женщине вопросы и одновременно её целовать.

— Можно! Можно и нужно. Если ты мне откажешь, то я хотя бы запомню, как пахнет твоя кожа. И волосы. И какие холодные у тебя пальцы… — он поднес её руку к губам и поцеловал ладонь.

— Ну вот, — Женя перевела дыхание, — и что я теперь скажу Динке? И Ольге. Тем более что они вместе с майором наверняка подсматривают за нами из дома или из кустов.

— И почему меня меньше всего волнуют эти проблемы? Наверное, потому, что я не врал направо и налево, что кое-кто мне совершенно безразличен, — хмыкнул Палий. — Ну так как, в последний раз спрашиваю — останешься ты со своей шуршащей родословной фамилией или согласишься украсить собой жизнь шута и вечного балбеса Митьки Палия?

— Ты самый лучший в мире шут, — она ткнулась в темноту, туда, где ей казалось, были его губы. Но там была пустота, и она испугалась, что на самом деле нет рядом никакого Мити, а весь этот несуразный разговор она сама и придумала. Было бы ужасно обидно. Поэтому она торопливо проговорила: — Я, Митька, наверное, соглашусь.

— Ну вот и славненько, девушка, — внезапно раздалось откуда-то у них из-под ног, — сколько же можно тянуть?

— Опа… — только и смог пробормотать Палий.

ГЛАВА 24

— Тут везде подсматривают и подслушивают! — возмутилась Женя. — Одни шпионы вокруг, никуда не спрячешься!

— Признаюсь, я подслушивала из чисто меркантильных соображений, — без всякого смущения сообщил все тот же голос. Раздался плеск, и через минуту та, которую они давно поджидали, взобралась на пирс.

— Здравствуйте, Евгения Павловна, — церемонно приветствовал её Палий, вскакивая на ноги. Женя тоже нехотя поднялась. Дело — прежде всего.

— А так вот, кто моя тезка, за которую меня вчера приняли, — дама приветственно взмахнула рукой. — Не обижайтесь, дети мои, но искушение подслушать ваше воркование было сильнее меня. Тот, кто постоянно находится в поиске новых сюжетных коллизий, безусловно не осудил бы столь низменный порыв.

— Сомневаюсь, что воркование такого сорта годится для серьёзного сюжета, — пробормотала Женя.

В эту ночь луна явно не торопилась появиться на небе, и рассмотреть что-либо, кроме силуэта писательницы на фоне освещенного дома, было невозможно.

— А вот и нет, — Найцева энергично помотала головой. — Мне было весьма любопытно услышать, как это происходит в современной жизни, а не в слащавых мелодрамах. Весьма и весьма.

«Ещё не хватало нам с Митькой попасть на страницы какой-нибудь безумной книги» — с досадой подумала Женя.

— Ева, — Палий спохватился, что их разговор заходит куда-то не туда, и заговорил вкрадчиво и проникновенно. — У нас к вам просьба. Это очень важно.

— Если не нужно куда-то далеко ехать и паясничать перед прессой, то я готова вам помочь, молодые люди.

«Господи, да какие мы молодые! — улыбнулась про себя Женя. — Хотя, все познается в сравнении».

— Нет, все просто, расскажите нам подробнее о русалке, которую вы тут видели. Помните?

— О русалке? — писательница заметно обалдела. — Ничего подробно я о ней сказать не могу, я и видела-то её всего несколько мгновений. Слишком уж та ночь была странной. Ничего такого тут раньше не происходило. Я ведь, знаете ли, веду очень уединенный образ жизни, и меня устраивало, что соседи попались не слишком шумные.

— Так какая она была? — Палий решил не дать писательнице снова свернуть на разговоры о самой себе.

— Помните сказку Андерсена? — Евгения Павловна дождалась, пока они оба кивнули, и продолжила: — Так вот, когда я её увидела, сразу вспомнила Русалочку, которой удалось обрести ноги, чтобы бросится к своему красавчику-принцу. Вот так и это серебристое создание, словно только что покинув море, бежало, почти не касаясь грубого бетона. — Для наглядности дама топнула босой ногой по пирсу.

— А в руках у неё ничего не было?

— Ну откуда мне знать, Митя? Я не могла заметить таких подробностей издали.

— Но это довольно большой предмет — меч, причем довольно тяжелый, — пояснила Женя.

— Меч? Нет, меч бы я наверняка заметила. Это так романтично — русалка с мечом в руках. Но ничего такого не было, — пробормотала писательница, озабоченно почесав пятку. — Кажется, я наступила на камешек или ракушку.

Последняя реплика Найцевой чем-то зацепила память Жени, но сосредотачиваться на этом она сейчас не могла.

— Значит, это была бегущая женщина, и в руках у неё меча не было? — с настойчивостью туповатого полицейского переспросил Палий.

— Это была юная девушка, совсем девочка, одетая во что-то серебристое или белое. Вы заметили, что в лунном свете белое кажется серебряным? Она мерцала, словно рыбка, и движения её были стремительными. С мечом в руках она была бы похожа на амазонку, а так — настоящая русалка.

— Юная девушка… — в голосе Жени чувствовалось напряжение. — Значит, это Инга. Больше у нас никто на юных девушек не тянет.

— Но Инга говорила, что проснулась гораздо позже, — заметил Палий.

— Говорить можно что угодно. Евгения Павловна…

— Ева!

— Ева, а не мог это быть кто-нибудь постарше? Примерно моего возраста?

— Женечка, моё зрение обмануть можно, но подсознание — вряд ли. Слишком хрупкая, слишком стремительная. Хотя, если вы обнаружите среди подозреваемых леди, которая издали поразительно напоминает тинейджера, то я готова сдаться и признать, что ошиблась.

— Таких леди у нас нет… — задумчиво произнес Палий.

— А почему вы заговорили о подозреваемых? — настороженно спросила Женя.

— Мотя мне сказала, что вроде бы убили тут кого-то, — писательница усмехнулась. — Так что остальное сообразить было несложно. Жаль, я детективов не