Книга Вопреки небесам - Карен Рэнни

По мнению Хью, его возлюбленная никогда еще не выглядела такой прелестной. Припорошенная снегом, она смеялась без умолку, радуясь жизни. И ему вдруг захотелось разделить с Кэтрин эту радость.

Она могла бы улыбаться любимому бесконечно, но на холоде губы быстро мерзли. Тогда, чтобы выразить свои чувства, Кэтрин начала останавливаться через несколько шагов, порывисто обнимая Хью. Он включился в игру, стараясь пощекотать ее под толстым плащом, а она крепко прижималась к нему. Потом Кэтрин бежала впереди, а лэрд ее преследовал; когда они почти сталкивались, она вдруг оборачивалась и грозно шла на противника, согнув пальцы, словно дикий зверь, выпустивший когти. Вскоре оба настолько увлеклись, что забыли о морозе.

Отряхивая юбку от снега, Кэтрин любовалась Макдональдом. Привычный килт уступил место костюму из оленьей кожи. Гетры, облегавшие стройные ноги лэрда, завязаны под коленями кожаными тесемками. Довершали его наряд толстые перчатки на меху и плащ из овечьей шерсти, на поясе висел грозный меч, за спиной лук и колчан со стрелами.

— На кого ты собираешься охотиться, Хью? — лукаво поинтересовалась Кэтрин.

Как всегда, его имя в устах любимой подействовало на лэрда возбуждающе, и, судя по румянцу, она догадалась, о чем он думает.

Макдональда остановил ее взгляд, прямой, слегка дразнящий. На ее лице была радость дня, обещавшая ночные восторги. От всего облика — ощущение доверчивого счастья, как яркий свет, посылаемый солнцем на землю. Внезапно сердце у лэрда сжалось от боли.

Господи, как же он хочет, эту женщину! Не украдкой, не на одну ночь, не только в дни, когда он свободен от других обязанностей. Он хотел бы, прошептав ее имя, знать, что она придет, не возражал бы, если бы она явилась незваной. Укрывшись от темной холодной ночи в мире грез, он протянул бы руку, и Кэтрин взяла бы ее в свои ладони, прикоснулась нежными теплыми губами, развеяла бы его страхи, успокоила после ночного кошмара. Ему хотелось усадить ее рядом с собой за праздничный стол, представить гостям, хотелось, чтобы она родила ему детей, не стыдясь и не прячась.

На мгновение Хью закрыл глаза, а когда открыл, прежняя боль уступила место всепоглощающей радости.

Он молча раскрыл объятия, и Кэтрин шагнула к нему не раздумывая, забыв об осторожности, о возможных соглядатаях. Прижавшись лбом к его груди, она готова была плакать от счастья.

Будь он поэтом, то сумел бы найти слова, чтобы сказать Кэтрин, как много она для него значит, что любовь к ней сделала его лучше, не лишив ни чести, ни благородства. Но он человек действия, ученый, и чувствовал себя увереннее в мире цифр, а не цветистых метафор. И все же слова нашлись, простые, безыскусные, словно их произнес ребенок.

— Ты моя.

Всего два слова, но за ними море чувств и желаний. Слова, исполненные любви и нежности, к которым невозможно остаться равнодушной.

Вздохнув, Кэтрин на миг замерла, потом отступила, вглядываясь в торжественно-серьезное лицо Хью. Глаза смотрели, не мигая, как будто он приглашал заглянуть к нему в душу. В глубине этих глаз таились страсть, боль, одиночество… и еще отчаянное стремление найти родственную душу, свою вторую половину.

Он принадлежал ей. Принадлежал всегда, задолго до того, как она поняла это. Если бы они не встретились, каждый все равно искал бы другого. Жаль, что их судьбы не могут соединиться так же, как соединились души.

Между тем Хью тоже всматривался в Кэтрин, любуясь нежной линией ее подбородка, порозовевшим кончиком носа, глазами, взгляд которых он умел читать, словно раскрытую книгу. Наклонившись, он слизнул с ее ресниц слезинку, но на месте первой тут же появилась вторая.

Издав гортанный звук то ли радости, то ли боли, Макдональд крепко прижал Кэтрин к себе.

Его зимний поцелуй был горяч и жаден, только на этот раз в нем чувствовался вкус льда и снега, а тепло рта странно контрастировало с холодными губами. Кэтрин придвинулась ближе, словно хотела раствориться в любимом. Ее тело подтверждало обещание, данное сердцем, их руки встретились.

Поцелуй длился, с каждой минутой становясь все более неистовым. Дерзкий язык Хью бесстыдно хозяйничал у нее во рту, щека, пылавшая то ли от мороза, то ли от страсти, коснулась ее щеки, согревая жаром. Кэтрин не удивилась бы, если бы снег под ними начал таять.

— Сама не знаю, что ты со мной делаешь, — жалобно призналась она, не поднимая глаз.

— Зато я знаю, что хотел бы сделать, — пошутил лэрд.

Кэтрин отлично поняла его. Ей тоже хотелось, чтобы сейчас была весна, чтобы им не мешала одежда, чтобы была ночь, а не светлый день, чтобы они, наконец, оказались наедине, вдали от чужих глаз.

— Я скоро уезжаю.

Хью не сказал куда, но она догадалась, что эта поездка тоже связана с предстоящим восстанием. Число обитателей Ненвернесса уменьшалось по мере того, как мужчины отправлялись служить принцу. Внешне Хью никак не реагировал и лишь в ответ на настойчивые расспросы Кэтрин делился с ней своими тревогами.

— Будь осторожен.

Он улыбнулся. Как ни странно, нежная улыбка не лишила его лицо мужественности, только добавила очарования, так порой легкий туман придает горам налет сказочности. Хью Макдональда трудно назвать красивым, но Кэтрин давно перестала обращать внимание на его внешность. Хватало его присутствия, жизненной стойкости и силы. Ни один красавец не мог тягаться с ее любимым, воплощавшим в своем облике лучшие мужские черты.

— Я скоро вернусь, — пообещал Хью, стараясь прогнать страх Кэтрин, но в душе благодарный ей за него.

— Поскорее бы, — шепнула Кэтрин, сдерживая очередную непрошеную слезу, уже готовую скатиться на щеку.

— Зачем же мешкать, зная, что ты ждешь меня дома? Береги себя, Кэтрин, — тоже шепотом отозвался Макдональд. — И моего юного сородича.

Уильям. Боже правый, она совсем о нем забыла.

Она неожиданно легко отыскала сына. Наверное, это они положили его в кроватку. Когда она взяла его на руки, он недовольно заворчал, но она нежно улыбнулась и приложила палец к губам. Малыш затих, очевидно, понял, что перед ним мать. Правда, от груди отказался, когда она хотела его покормить.

Из окна она видела, как они целовались и обнимались. Впрочем, ей нет до них никакого дела. Теперь у нее есть ребенок. Она крепче прижала его к груди. Они украли ее дитя, а она все-таки нашла его, живого и невредимого, такого восхитительно-теплого. Какое счастье, что он перестал плакать!

Она больше не могла выносить его крики.

Они возвращались в Ненвернесс.

Хью не заметил, как пролетело время, он вообще ничего не замечал, кроме Кэтрин. Если бы на него обрушилась скала, он бы, наверное, даже не почувствовал.

Внезапно его охватило смутное беспокойство. Слишком тихо в лесу, будто рядом притаилась опасность.

Неожиданно Хью услышал пронзительный вопль Кэтрин и вслед за ним мелодичный голос своей жены: