Книга Написанное остается - Александр Леонтьевич Петрашкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
М и х а л и н а. Такому затейнику за семь верст от потравы свиней пасти, а они его нашим в воспитатели…
У л ь я н а. День-деньской в тенечке огинается или по селу шпацирует. А как выходной, так жигулит в город патлы завивать. Теперь уже и добриневские огольцы на него глядя и не стригутся и не бреются.
З у б р и ч. Ну а вы, мать, хотя бы что-нибудь делали, чтобы сын не пил?
У л ь я н а (растерянно). Ну а как же. Иной раз говорю: сыночек, Степочка, ты бы радио послушал, газету почитал бы, как люди про водку пишут, в кино, говорю, в клуб сходил бы… Что же ты с собой делаешь?.. (Рыдает от беспомощности.) А кто же это думал, что беда-горечко меня так быстро встретит?
З у б р и ч. Садитесь, Ульяна Борисовна! Гражданка Матулевич, суд должен допросить вас в качестве свидетеля.
М и х а л и н а. А чего же, ци чуете, не допросить, если надо? Я же тут сегодня как на углях. Такое горечко! Сама подумай, восемнадцать годочков хлопцу!
З у б р и ч. Суд предупреждает вас об ответственности за заведомо неправдивые показания…
М и х а л и н а. Чтоб тому, ци чуете, язык отсох, кто в суде брешет, а меня в Добриневе знают!
З у б р и ч. Дайте подписку!
М и х а л и н а (расписавшись). И не бойся, золотко, и не сумлевайся, моя ягодка, я, ци чуете, ничего лишнего. Вот что знаю, то — как на духу. Как на следствии. Вот я вам сперва о следствии, чтобы по порядку, чтобы не сбиваться. Потому как не по злу Михась Степку порешил, хоть вы меня, ци чуете, зарежьте! Тут же надо ни по коню, ни по оглоблям, а по справедливости! Защитить Михаська хотел и хату, и дочушку мою. А тот Степка, ци чуете, ревность к Михасю имел.
У л ь я н а. Михалиночка, зачем же ты…
М и х а л и н а. Что правда, Ульяночка, то, ци чуете, не грех. Обходили девки Степку, а ревность ко всем хлопцам у него была, что тут говорить! Шло у него все как у батьки… Ты же мне, Ульяночка, сама говорила. И Степка, как втянулся в горелицу, не охочий стал до девок. А как выпьет, вот тогда уже, ци чуете, будет шалеть. А чего, если бы кто спросил? Ему же, бывало, до трех не говори… Что ни день — на лбу шишка на шишке и четыре воротника в сорочке…
З у б р и ч. Степан часто бывал у вас дома?
М и х а л и н а. А как же? Ци чуете, наберется, бывало, этой червивки за рубль семь, придет к Алене, цыть-мыть и нечего говорить. Ци чуете, ни с него мовы, ни с него гловы… Зачем же нам такой — пустого двора затычка? Михасек, он же, ци чуете, комара не убьет, мухи не обидит. Думаете, мне легко за него говорить?
З у б р и ч. А сейчас переходите к фактам…
М и х а л и н а. Подожди, золотко! У меня этих фактов на десять судов хватит. Только я сначала за мужиков наших скажу. Что они пьют не просыхая, так я, ци чуете, и на них и за них. Деньги есть, а купить что людское, так едь в соседний район. Вот пошлет, бывает, баба мужика в лавку сковородку купить, а сковородки той, ясное дело, нет. А тот целковник, — ци чуете, где же он его вернет, — сложится с тем, кто за тарелкой или миской пришел, да и променяют на «чернила» или другой какой краситель. Вот не дадут люди сбрехать, у нас в магазине окна во всю стенку, а чтобы купить что путное, так нет. А пока газ не протянули, так и чапела в хозяйстве не лишняя. Да и при газе, ци чуете, сковородку рукой не схватишь. Без инструмента, ци чуете, и вошь не убить. А что ему, другому, та чапела? Он сегодня автомобиль купить может… А если какую сорочку, платьице, коврик к стенке, опять же, ци чуете, за фуфайками и кирзовыми сапогами в столицу едем.
Я н ч у к. А как с продуктами?
М и х а л и н а. А у нас свои продукты. Только эти алкаши не закусывают. Их тогда лучше разбирает. Тот же Закружный будет говорить: мне, мол, много не надо, мне, говорит, граммов сто для запаха, а дурости у меня, говорит, на все триста хватит… А хлеба в лавке, слава богу, всякого — ешь не хочу. И сахару сколько хочешь, и огурцов в банках — болгарские с перцем. И рыбы этой вирлоокой-одноглазой невыводно, что богу грешить… И хомуты! Божечко, ци чуете, ну кому они нужны, те лямцы, если я сама полгода коня в глаза не видела… А нам бы ботинок, туфель добрых, материи пригожей, чтобы не серой. Этих же перлонов-капронов в городе навалом. Только Ольховик наш никак до них не допнет. А за водкой всю околицу объездит, нащупает, пронюхает, добудет, достанет. Не дают — зубами вырвет, на туфли наши променяет и привезет — пей, хоть залейся! Ну так и покупают люди то, что ближе лежит. А куда им еще деньги девать? Мне-то все равно, я могу чулок и с черной пяткой и с белой надеть, холера ее задави, в валенке не видать. А молодые — не то! Им дай чулочек и до ножки, и до личика, и чтобы на нем ни шовчика, ни рубчика, и чтобы как паутиночка.
З у б р и ч. А сейчас, пожалуйста, о факте убийства.
М и х а л и н а. А как же! Ци чуете, как загудело, как затрещало, как заскрежетало — я на улицу!.. А тут уже и весь факт: трактора горят, Аленочка на земле неживенькая, и рука вот так отброшена, а личико в крови… Как глянула — ножки у меня и подкосились, и язык отнялся… А после уже люди сбежались…
Р а з м ы с л о в и ч. И все факты?
М и х а л и н а. А разве тебе этого мало? Что же я буду говорить, коли ничего другого не видела?
Р а з м ы с л о в и ч. Не видели?
М и х а л и н а. Чтобы мне, ци чуете, онеметь!
З у б р и ч. Садитесь, свидетельница. Прошу позвать свидетеля Ольховика.
Входят к о н в о й н ы й и О л ь х о в и к. Одет с иголочки. Держится солидно, ведет себя с достоинством.
Ваша фамилия…
О л ь х о в и к. Ольховик. Тимофей Демьянович Ольховик, 1934 года рождения, председатель райпотребсоюза, из крестьян, образование незаконченное, не судим, за границей никого нет и сам не был.
З у б р и ч. Суд должен допросить вас в качестве свидетеля.
О л ь х о в и к. Как раз это больше всего меня и удивило.
З у б р и ч. Суд предупреждает вас об ответственности за заведомо ложные показания или отказ от дачи показаний…
О л ь х о в и к. Мы люди государственные. (Расписывается.) Нам нечего прятать. (Занимает место свидетеля.) И поэтому отвратительному факту
