Книга Миры, которые я вижу. Любопытство, исследования и открытия на заре ИИ - Fei-Fei Li
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустя полмиллиарда лет после того, как возникновение биологического зрения привело к Кембрийскому взрыву под волнами древнего океана, трудно не задуматься, не стоим ли мы на пороге аналогичной точки перегиба. Спровоцирует ли появление машинного зрения новую лавину эволюции, на этот раз в цифровой форме?
На смену маниакальным мыслям и животрепещущим вопросам предыдущего полета пришло нечто неожиданное. Это было не совсем спокойствие, а скорее зарождающееся чувство осознанности. Размышления. На этот раз я сидел в тишине, от взлета до посадки, и в моей голове билась одна-единственная мысль: история только что свершилась, и лишь горстка людей в мире знала об этом.
Глава 9. Что лежит за пределами всего?
"Ну, это немного жутковато".
Студент не ошибся. Когда свет зажегся и тени отступили, мы увидели странную геометрическую картину, окружавшую нас: сетка из вышедших из употребления мониторов с катодно-лучевыми трубками, расставленных на полу, словно запертых на долгие годы в темноте, в каком-то лиминальном состоянии между хранением и утилизацией. Трудно было представить, что это пыльное, забытое помещение когда-то было чем-то большим, чем прославленный антикварный шкаф, которым оно теперь казалось. Но так оно и было. С мешками для мусора и тележкой в руках, в непритязательный полдень в начале 2013 года, мы стояли в бывшем центре всемирно известной SAIL - Стэнфордской лаборатории искусственного интеллекта.
За несколько десятилетий область, когда-то смело называвшая себя "искусственным интеллектом", распалась на множество более узких дисциплин, многие из которых преуменьшали свои когнитивные корни в пользу более механистических терминов вроде "распознавание образов" и "обработка естественного языка". Постепенно необходимость в центральной лаборатории отпала. Под ее эгидой по-прежнему велась важная работа, включая фундаментальные достижения в области самоуправляемых автомобилей и вычислительной биологии, а также взрыв новых идей о вероятности и статистике в моделировании явлений реального мира. Но связь между названием SAIL и исследованиями, которые он поддерживал, больше напоминала формальность, чем общую миссию времен его расцвета.
Однако внезапно зима ИИ пошла на убыль. Тенденции, некогда актуальные только для моих ближайших коллег, становились горячими темами по мере того, как гибкие алгоритмы, такие как нейронные сети, вновь оживали, появлялись по-настоящему масштабные наборы данных, а AlexNet демонстрировал, насколько мощными они могут быть на практике. Казалось, что наша область объединяется, хотя и под знаменем несколько иного названия - и все более популярной фразы - "машинное обучение".
Поначалу изменения были малозаметными, например, я и мои коллеги стали получать больше запросов на интервью для СМИ, чем обычно. Однако самым существенным признаком перемен стало то, что все больше и больше наших коллег стали увлекаться технологической индустрией, а некоторые из них и вовсе покинули академические круги ради карьеры в Кремниевой долине. То, что начиналось как струйка, стало ускоряться, и два увольнения, в частности, изменили мою жизнь в одночасье.
Первое - это чудо, которого мы с Сильвио так долго ждали: шанс, наконец, объединить нашу семью. Какими бы изнурительными ни были пять лет нашего брака на расстоянии, внезапно стало ясно, что мы провели их с пользой; пока я гонялась за ImageNet, он зарекомендовал себя как ведущий исследователь в области разработки алгоритмов трехмерного восприятия - тема, которую наш отдел считал интригующей. Когда Себастьян Трун покинул Стэнфорд, чтобы помочь запустить бурно развивающиеся усилия Google в области самодвижущихся автомобилей, репутация Сильвио сделала его главным претендентом на эту должность.
Хотя по понятным причинам я не участвовал в обсуждении вопроса о приеме на работу, достоинства Сильвио были столь же очевидны для моих коллег, как и для меня, и подавляющим большинством голосов он был утвержден в качестве нового члена нашего факультета. Одним этим решением полдесятка лет еженедельных перелетов через границу, не говоря уже о наших попытках воспитывать малыша в разных штатах, наконец подошли к концу. Конечно, домашняя жизнь была бы более тесной, чем когда-либо, поскольку постоянный вопрос о здоровье моей матери означал, что мои родители, скорее всего, будут постоянно проживать в доме, который мы теперь делили с мужем, но это была небольшая цена, которую нужно было заплатить.
Затем Эндрю Нг, который долгое время совмещал свою роль педагога с руководящими должностями в Кремниевой долине, ушел с поста директора SAIL. Ряд старших коллег поддержали меня в качестве его замены, в результате чего я стала седьмым директором лаборатории и первой женщиной на этом посту. Итак, позвонив специалисту по утилизации электроники и предложив бесплатный обед, чтобы заманить своих коллег-профессоров на новый график встреч, я приступила к восстановлению SAIL - не только как канала финансирования, но и как социального, межличностного и даже культурного центра нашего сообщества.
Моя собственная лаборатория - небольшое подразделение, которым я руководил с момента переезда из Принстона и известное как Стэнфордская лаборатория зрения и обучения, - занимала юго-восточный угол второго этажа здания Gates Computer Science Building, недалеко от дальнего края университета, где окраины кампуса сливаются с холмами Пало-Альто. Это было место, где я любил бродить независимо от того, было ли у меня что-то запланировано. В каждой комнате, казалось, собиралась новая группа студентов, по крайней мере один из которых всегда был свободен, чтобы поболтать несколько минут о своих исследованиях или каких-то шальных идеях.
Особое значение для меня имело окончание первого курса аспирантуры, включая сверхъестественно терпеливого Цзя. Творческий огонь, охвативший его после ImageNet, продолжал гореть и, казалось, только усиливался, когда до защиты докторской диссертации оставались считанные месяцы. Его настроение было характерно для всей лаборатории: освеженное, сосредоточенное и жаждущее исследований.
Это также означало, что он все больше и больше напрягался, выполняя впечатляющий, но обременительный объем работы. По мере того как расширялась широта и нюансы его собственной научной деятельности, стало ясно, что пришло время для преемника в качестве ведущего организатора конкурса. Ольга, уже год работающая в нашей лаборатории, с радостью взяла бразды правления в свои руки, поддерживая многочисленные операционные детали и одновременно зарекомендовав себя как необычайно способный представитель того, что по своей природе было в равной степени как технической задачей, так и общественным мероприятием.
Тем временем прибыло новое поколение студентов, их суетливое нетерпение приятно контрастировало с самообладанием ветеранов. Благодаря успеху ImageNet наша лаборатория стала магнитом для особого типа молодых мыслителей. Будучи
