Книга Дом пепла - Мэй

потыкался в несколько мест, а в итоге появилась Саванна и сказала, что ее отцу как раз нужен помощник.

Мэтт занимался непыльной работой с документами, Даниэль тогда познакомил его с Айвори, а чуть позже появилась Анаис. Мэтт же переехал в собственную квартирку и даже попробовал поучиться в колледже, но быстро бросил эту затею.

Он знал, что Даниэль точно не считает, что делал что-то значимое.

— Ты сам разобрался со своей жизнью, Мэтт. Ничьей заслуги в этом нет, кроме твоей собственной. Просто не сразу понял, какая именно самостоятельность тебе нужна.

Мэтт не был так уверен. Кто знает, где он мог бы закончить, не будь у него примера рассудительного старшего брата и надежного якоря в нужный момент.

Когда Даниэль умер, Мэтт несколько лет работал с Эндрю Лэнгфордом и размышлял, не стоит ли двинуться дальше. Думал об этом и в тот вечер, выходя из какого-то бара.

Тогда он ощутил, как сердце брата перестало биться. А мгновением позже увидел его окровавленный признак. Они редко общались в последнее время, Даниэль был с Анаис и готовился к свадьбе.

Мэтт замер посреди улицы, снова пытаясь научиться дышать. Потом уже был звонок от отца, поездка в больницу и новость о том, что желание Даниэля жить оказалось сильнее аварии.

Мэтт снова много времени проводил с братом, уволился из фирмы Лэнгфорда, а вскоре подвернулась работа в книжном, которая потрясающе его увлекла. Они с братом снова отдалились друг от друга, и Мэтт не подозревал, что Даниэля это так сильно волнует. Мэтт всегда думал, что он надоедливый довесок, младший брат, с которым Даниэль вынужден возиться в силу врожденной ответственности.

Можно было быть почти благодарным проклятию и тому лоа — после видений и разговоров Мэтт начал понимать, что всё не совсем так.

Я не очень хороший старший брат, но я никогда не бросал тебя. И не брошу.

Теперь, видя Саванну, Мэтт чувствовал себя почти уверенно и не настолько… яростно. Он даже спокойно спросил:

— Так там Элис?

Ведь так ведут себя вежливые культурные мальчики? Не только бьют морды и попадаются в полицию за хранение метамфетамина.

Саванна пожала плечами:

— На самом деле, не видела ее много лет. Мы давно не общаемся. Просто хотела тебя позлить.

Она подмигнула, как будто считала это хорошей шуткой, а Мэтт решил, что он всё-таки не слишком вежливый, потому что с трудом сдерживался послать Саванну куда подальше.

— Не знаю, чего ты хочешь от отца, — сказала Саванна, — но иди сейчас. Он ждет звонок, после которого мы займемся делами, но пока точно свободен.

Мэтт кивнул и направился к двери кабинета. Не вовремя вспомнилось, что Саванна и вправду познакомила его с Элис, но вообще-то после этого не общалась с ней и всегда говорила ему, что стоит подумать, а Элис — не самая благонадежная девушка.

Это Мэтт не слушал. А Саванна явно не считала его «младшим братцем», чтобы опекать.

Эндрю Лэнгфорд изучал бумаги в просторном, светлом кабинете и обрадовался Мэтту. Высокий, с аккуратной бородой и в строгом костюме на заказ, который идеально сидел. Чем-то неуловимо напоминающий мать

— Привет, дядя Эндрю, — улыбнулся Мэтт.

Эндрю Лэнгфорд, брат Мэри Эш, в девичестве Лэнгфорд. Родной дядя Мэтта — и единственный живой. Иногда казалось забавным, что Саванна одновременно кузина Кристоферу Янгу по матери и Мэтту с Даниэлем по отцу. Если в мире действовал принцип пяти рукопожатий, то Мэтт на полном серьезе считал, что в Новом Орлеане что-то типа принципа пяти поколений. Кто-то с кем-то точно связан, пусть не кровно. Как они с Янгами. Как Даниэль, лучший друг которого — внук дедушкиного лучшего друга.

— Мэтт, как я рад!

Дядя Эндрю походил на Мэри внешне, но не внутренне. Он вряд ли верил в бога, но точно ходил на воскресную службу, если это выгодно и позволит наладить контакты. Не было ничего удивительного, что он стал хорошим другом Роберта Эша. Познакомил его со своей сестрой, а позже те поженились.

Насколько знал Мэтт, отец и дядя Эндрю до сих пор периодически встречались, обсуждая бизнесы, любимые футбольные команды и сорта виски. Может, дядя Эндрю даже просил отца провести тот или иной ритуал для привлечения удачи.

— Мэтт, ты должен рассказать, как у тебя дела.

Дядя Эндрю предложил бурбон, удобное кресло и благодарного слушателя. Хотя Мэтт не собирался вводить его в курс дела о проклятье, но неожиданно для себя понял, что рассказывает ему об идее покупки книжного магазина. Почти надеясь, что тот покачает головой и убедит страхи Мэтта, что это поганая мысль.

— Это отличная идея! — дядя Эндрю стоял, прислонившись к столу и так всплеснул рукой, что чуть не вылил остатки бурбона из стакана. — Ты уже сказал Робу?

Мэтт не знал, что приводило его в больший ужас. То, что кто-то называет отца «Робом» или мысль о том, как скажет отцу?

— Нет! Еще нет. Пока другие заботы. У него тоже.

— Хорошо, буду держать рот на замке. Он должен узнать от тебя, а не от меня.

— Я еще ничего не решил!

— Почему нет? Отличная идея. Ты можешь управляться с делами, если сам того захочешь. Привлеки брата. Роб волновался за него в последнее время.

— Да?

Вряд ли речь о проклятии. Отец сам узнал только на днях! Дядя Эндрю смутился и отвел взгляд, как будто сболтнул лишнего.

— Ну… раньше Роб волновался за тебя, но говорил, ты взяла за ум. А вот Даниэль отстранился после аварии. Роб работает с ним, но даже не понимает, насколько он в порядке.

Он отстранился от живых, подумал Мэтт. Приблизился к мертвым, так что теперь Мэтт их даже показывать может. К счастью, к живым Даниэль ближе — если только проклятие его не утянет.

— Я хотел кое о чем попросить.

Дядя Эндрю вмиг стал серьезным. Он нахмурился и свел брови, так что теперь фамильное сходство с Мэри угадывалось невооруженным взглядом.

Он знал, что Мэтт не стал бы спрашивать просто так. Значит, дело важное.

— У тебя ведь есть выход на полицию, — сказал Мэтт.

— Иногда мы взаимовыгодно сотрудничаем.

— Мне нужна информация. Как можно подробнее. Все данные, что хранятся в их файлах.

— О чем?

— Как умер Майкл Эш.

18. Правда редко приносит покой

Даниэлю с детства снились кошмары.

В них он переживал то, что происходило днем, обычно сильно преувеличенное, зачастую искаженное в ужасную сторону. Как будто страхи и тревоги, которые Даниэль не мог толком выразить, отражались в картинках в его