Книга Только герцогу это под силу - Сабрина Джеффрис

Саймон поднял к ней свое лицо, прекрасные черты которого изрезала боль.

— Она всегда хотела увидеть, как он получит то, что по праву принадлежало ему. Это единственное, что я мог предложить, чтобы возместить… о боже, возместить всё.

На этот раз, когда она положила на его руку свою, он не сопротивлялся.

— Поэтому ты так неистово сражался в битве при Кирки, — мягко заметила Луиза. — Чтобы отомстить за неё.

— Чтобы отомстить за всех, — сдавленно произнёс Саймон. — И заплатить за свою ошибку. Знаешь ли ты, сколько невинных было убито перед началом сражения? Сколько всего было разрушено в городе, потому что я…

— Принял решение, основываясь на скудных сведениях, — сказал ему Луиза. — Ты поступил как любой правитель на твоем месте. Ты взвесил альтернативы и выбрал, как представлялось, наилучший вариант.

— Ты не понимаешь, — произнес он, замотав головой. — Я сам должен был оценить ситуацию. Мне не следовало опираться на неблагонадёжных офицеров. Мне нужно был послушать…

— Женщину, которой ты не доверял?

— Она была права, чёрт побери!

— Да. Но если бы ты действовал, полагаясь на её сведения, и она оказалась неправа, разве клял бы ты себя меньше, чтобы ни произошло?

Саймон уныло посмотрел на Луизу, потом притянул её к себе на колени и так крепко прижал к груди, что она едва не задохнулась.

— Ты слишком добра ко мне, дорогая.

Она погладила его волосы.

— А ты слишком жесток к себе.

— Не достаточно жесток. Ты не видела, как у жены Колина льется кровь из раны, не видела её распахнутых от ужаса глаз, когда смерть забирала её. И рыдания Колина над её телом. Эти видения… до сих пор преследуют меня по ночам.

— Так и должно быть, — когда Саймон мучительно взглянул на Луизу, та ласково провела по его щеке. — Иначе, ты был бы толстокожей хладнокровной тварью, неспособной на чувства. А не пылким мужчиной, который посвятил себя правильным поступкам.

— Сомневаюсь, знаю ли я, что правильно. Если я однажды совершил такую огромную ошибку…

— Можешь совершить её опять, да. Это лишь доказывает, что тебе свойственно ошибаться. Как и всем нам, — она уткнулась носом ему в щеку. — И, несомненно, ты вынес из этого урок.

— Боже, я на это надеюсь, — казалось, ураган раскаяния немного утих, так как объятия Саймона ослабли.

Ещё долго они просто сидели, обнявшись, пока над ними тикали консольные часы. Спустя какое-то время, Луиза произнесла:

— Я рада, что ты рассказал мне.

— И я рад, — негромко произнес Саймон. — Я так долго жил с этим один, всякий раз негодуя, когда люди говорили о моих героических действиях в битве…

— Они были героическими, — возразила она. — И не думай иначе. Ты мог зарыть голову в песок или не признать своей вины. Вместо этого, ты повёл солдат к победе. Не позволяй возобладать чувству вины, не отрицай то, чем ты должен гордиться, — она показала рукой на письма. — И ты, ведь, до сих пор пытаешься возместить ущерб.

— Пытаюсь, но, боюсь, безуспешно, — со вздохом произнёс Саймон.

— Если хочешь, я могу помочь. Просматривая письма вдвоём, мы, возможно, найдем, что ты ищешь.

— Эта возможность отдаляется день за днем. В любом случае, я никогда не был уверен, что что-то найду. Дед был очень хитёр — и слишком озабочен своей репутацией — чтобы хранить нечто, способное вызвать скандал.

Луиза отклонилась, чтобы посмотреть на Саймона.

— Кажется, ты не ценишь его так же высоко, как остальной мир.

— Остальной мир не знал его, — отрезал он. — Остальному миру не пришлось терпеть его «уроки».

Она прищурилась.

— Что именно твой дед делал, готовя тебя в свои приемники на пост премьер-министра?

Выражение лица Саймона стало замкнутым.

— Он был безжалостным надзирателем.

— Должно быть более…

— Я не хочу говорить об этом сейчас, правда, — он скользнул рукой Луизе под халат, чтобы погладить ей грудь. — Разве ранее ты не упоминала кое-что по поводу облегчения моего состояния?

Когда она попыталась снова заговорить, Саймон крепко поцеловал её, с пылом, явно рождённым из чего-то большего, чем желание. Он и в самом деле не хотел обсуждать своего деда.

Луиза подумывала настоять и узнать в чём дело, но за последние несколько минут Саймон раскрылся больше, чем за все время, что она знала его. Она не хотела обескуражить его и лишиться его доверия на будущее.

Потому она поцеловала Саймона и позволила думать, что он отвлёк её внимание.

Луиза всегда думала, что Саймон неискренен, но, видимо, вернее было слово «скрытен». Он не раскрывал секретов, потому как не вынес бы при свете дня встречи с ними лицом к лицу. И хотя она подозревала, что он все еще хранит свои самые мрачные тайны под замком, она могла потерпеть, пока он не поведает и о них.

В конце концов, Луиза понимала, каково это хранить секреты. Ведь её секрет мог сильно навредить браку, раскрой она его. И она не совсем готова к этому, не в момент, когда они только теперь начинают друг друга узнавать.

По этой причине, когда Саймон повёл её наверх в их спальню, девушка была рада, что уже вставила свежий тампон, перед тем как отправилась на поиски мужа.

Однако, в последующие несколько дней, стало сложнее справляться с тампонами. Ночью это было легко, так как она просто настояла, чтобы её раздевала горничная, прежде чем Саймон появлялся в её постели. И хотя он намекал, что они могли бы вместе спать в его кровати, Луиза притворялась, что ей лучше спать одной. А как иначе ей успеть в гардеробную, чтобы удалить тампон и обмыться теплой водой, как наставлял владелец магазина в Спителфилдз?

К счастью, Саймон мирился с её поведением. И её, и его родители всегда спали порознь; так поступал всякий, кто мог позволить себе отдельные спальни. Однако, Луизе было больно от того, что приходилось ласково просить его уходить в свою спальню после любовных утех.

Были другие моменты — воистину головная боль — моменты, когда он целовал её в гостиной или столовой или музыкальной комнате. Как только в ней вскипала кровь, а он начинал распускать руки, Луиза призывала всё своё самообладание, настаивая, чтобы они удалились в спальню, и не позволяя её пылкому муженьку взять её на какой-нибудь софе. Что, по правде говоря, казалось захватывающим.

Поэтому Луиза начала проводить свободное время в кабинете Саймона, где царил Раджи, при котором ни о каком соблазнении и подумать нельзя было. Не далее, как сегодня утром, за завтраком, Саймон сострил, что она прячется за Раджи. Не будь она осторожна, шутки вскоре превратились бы в подозрение. Учитывая, что они новобрачные, у Саймона были все причины ожидать, что они будут часто наслаждаться друг другом. Она хотела, чтобы они часто наслаждались друг другом.