Книга Граница надежд - Николай Павлов

достаточно сильной, способной самостоятельно справиться с тем, что мне предстояло.

Одна!.. Нет, я не одна. Беру с собой Сильву. Девчушка радовалась, что сможет побегать по улицам под падающим снегом. И рядом с ней я... Да, решено! Мы пойдем к Драгану вдвоем.

Улица встретила нас сильным ветром, дувшим со стороны ущелья. Я крепко держала Сильву за руку, а она вертелась как юла и непрестанно болтала.

Я не прислушивалась к ее невнятному лепету, а только радовалась тому, что она рядом со мной, и это приносило мне облегчение.

— Гражданка, вы к кому?.. — Передо мной стоял дежурный по управлению.

Я вздрогнула. Значит, мы уже пришли. Сильва смотрела на меня с любопытством. Ведь мы отправились на прогулку, а пришли в большой дом. Она, видимо, хотела о чем-то спросить, но я сжала ее ручонку и произнесла:

— К Сариеву. Он меня вызвал.

Этого оказалось достаточно. Дежурный пошел впереди нас сначала по лестнице, а затем по мрачному коридору. С противоположного конца коридора навстречу шел Ярослав. Я узнала его по поднятому воротнику шинели, по походке, но не остановила. Возможно, следовало сказать ему несколько слов, попросить передать Велико, что он встретил меня в этих стенах.

Ярослав вышел на улицу, а мы остановились перед обитой кожей дверью.

Впервые я увидела Драгана так близко — лицом к лицу. Он показался мне стройным и моложавым для своих лет. Даже через стекла очков взгляд его казался жестким и отталкивающим. Но смотрел он не на меня, а на Сильву. Девочка тоже рассматривала его и улыбалась.

Драган вынул конфету и положил в кармашек пальто Сильвы.

Мы молчали. Я заметила, что у него дрожит рука, да и весь он словно в ознобе. Мне стало холодно от этого молчания.

Сильва достала конфету, сняла обертку и начала есть.

Драган повернулся ко мне.

— Сколько ей лет? — спросил он о Сильве.

— Три года.

— Да, время летит, — бросил он и поднялся со стула. Ему явно было не по себе. — А мы с вами встречаемся второй раз.

— Не помню. Возможно. — Я вытерла Сильве руку, испачканную шоколадом.

— Это было давно... Когда молодой Велев прострелил руку своему отцу... И вот теперь снова, — уточнил Драган.

— Просто пути наши не пересекались. — Его внешнее спокойствие начало меня раздражать.

— Пусть так! Но вы ведь знаете, что я не питаю к вам особого уважения.

— Допускала такую мысль.

— Мне хочется ясности в этом вопросе еще до начала нашего разговора.

— Зачем я вам понадобилась? — спросила я его и подумала о Венете и ее матери. Как, должно быть, трудно ежедневно слышать этот подавляющий любые эмоции голос.

— Мы с Велико — товарищи по борьбе, а вы — его законная жена.

— Да, это так.

— И все, что затрагивает его, касается и меня.

— Да, допускаю.

— Известны ли вам эти письма? — И он выложил на стол несколько пожелтевших от времени конвертов. Это были письма Ганса. Моя тетя поклялась никому ничего не прощать и сдержала слово...

— Конечно. Они мои, точнее, они адресованы мне.

— А не могли бы вы подробнее рассказать об этом? — Он наклонился надо мной, держа письма в руке.

— Это допрос или любопытство?

— Называйте как вам угодно.

— Оказавшись в тупике, я искала для себя выхода. Но не в политике — в людях. А Ганс, хоть и немец, был неплохим человеком.

— Но это был гитлеровец.

— Нет, торговец. Он ненавидел политику. И был таким же одиноким, как и я. Если бы я согласилась уехать с ним, мы отправились бы в Швейцарию.

— А поскольку это ему сделать не удалось, вы ухватились за более слабого — за Велико.

— Хотите, я буду откровенной?

— Именно для этого я и вызвал вас.

— Нет, Велико оказался самым сильным человеком. Я полюбила его не потому, что он коммунист и обладает властью. Полюбила его душу. Велико доверяет мне. И никто не может запретить мне быть рядом с ним.

— Должен в свою очередь признаться, что в этом я убедился.

— Тогда в чем же дело?

Драган не ответил. Он подошел к письменному столу и протянул мне какие-то фотографии.

— Вы знаете этого человека? — произнес он ледяным тоном.

— Это управляющий имением моей тети. — Странно, почему он о нем спрашивает. Мы с управляющим попросту не выносили друг друга. Он всегда считал, что я — главное препятствие в его карьере.

— А когда вы с ним встречались? — настойчиво продолжал спрашивать Драган.

— С тех пор как он в сорок четвертом году бежал за границу, я его в глаза не видела. — Таинственность нашего разговора начала раздражать меня.

— А с вашей тетей Стефкой Делиевой?

Наши взгляды встретились. Драган показался мне сосредоточенным, уверенным в своей силе. «Неужели Велико ему рассказал?.. — Чудовищное подозрение зародилось в моей душе. — Разве он не понял меня в тот вечер? А может быть, он подумал, что я стала слабой? В чем же он усомнился, раз обратился за содействием к Драгану? К человеку, который в самый трудный момент отрекся от него... А может, он просто хотел безболезненно вырвать меня из моего прежнего окружения, чтобы сохранить мое спокойствие? Но неужели есть что-нибудь более беспокоящее, чем недоверие? Не ожидала. Мне даже в голову такое не приходило».

— Зачем к вам вчера приходила Стефка Делиева? — уточнил свой вопрос Драган, и я сразу же пришла в себя.

— Наша встреча не имеет отношения ни к политике, ни к вашей власти, — не подумав о том, где нахожусь и с кем разговариваю, ответила я. Не пришлось бы поплатиться за это.

— А точнее?

— Больше я ничего не могу сказать вам. — Мне захотелось убежать куда-нибудь, убежать от себя самой.

— Лучше обдумайте свой ответ. Завтра я опять вас вызову. Этот преступник, — он взял со стола одну из фотографий, — тайно перешел