Книга Поездка в Америку - Лиана Маргива

балконе, пока вы завтракаете, — сказала Анита.

— Иди, иди, делай что хочешь, за что тебе плачу шестьсот долларов, так и не пойму, — проворчала старушка.

— Все равно вы теперь будете смотреть телевизор, а он всегда орет.

— Это мой дом, и я делаю то, что хочу, ты на меня работаешь, не я на тебя, не забывай это.

Анита молча вышла на балкон, села на зеленый стул, прислонила голову к стене, посмотрела на серое небо и закрыла глаза.

«Анита, — услышала она ласковый голос Грэга. — Не грусти, родная, осталось совсем недолго, и вся твоя нерадостная жизнь останется позади, ты станешь свободной», — он погладил ее по щеке, и на душе стало светло и радостно.

«Грэг, какое счастье, что я встретила вас», — подумала Анита и открыла глаза.

Недалеко от нее сидели две белки и смотрели на нее грустными голодными глазами. «Ну что, мои родные, проголодались? Придется подождать, а то я окажусь на улице. Вы побежите в лес, а мне бежать некуда, только на улицу», — ласково прошептала Анита.

В это время раздался крик Дороти. Анита быстро зашла в дом.

Дороти со злостью смотрела на балкон, и со всей силой хлопала руками.

— Что случилось Дороти? — спросила Анита испуганно.

— Белок прогоняю, ненавижу их. Ты не кормишь их?

— Нет, конечно, я ведь знаю, что вы не хотите этого.

— Не смей этого делать, у меня нет лишнего хлеба, а то мои деньги закончатся и мне самой придется голодать.

— Нет — нет, даже не думайте об этом, — воскликнула Анита и посмотрела на балкон.

Напуганные белки вскочили на дерево и застыли на месте.

Совесть Аниты была чиста, когда она говорила, что не кормит белок, — она не кормила их хлебом, который покупала Дороти. Каждую неделю на свои деньги девушка брала два больших батона белого хлеба специально для белок.

— Что это за чай ты купила, он совсем не пахнет чаем, никакого вкуса в нем нет, приготовь мне завтра кофе. Все продукты потеряли вкус, не то, что раньше, — пожаловалась Дороти, медленно встала и, держась за ходунок и делая короткие шаги, пошла в маленькую комнату.

Прошло время, приближалось Рождество, Анита отпросилась у Дороти на несколько часов и поехала в магазин, чтобы купить подарок для Грэга. Она купила ему два толстых свитера, они были такими теплыми и мягкими, что выбрать один из них не смогла. Она уже хотела выйти из магазина, когда увидела теплую кожаную куртку на меху. «Грэгу в ней будет тепло, она ему очень понравится», — подумала она. Если бы только Дороти увидела, с какой легкостью она отдала за подарки свою недельную зарплату, деньги, которые старушка отрывала от себя с такой грустью! Вернувшись домой, она спрятала подарки у себя в комнате и пошла к Дороти.

— Ты уже вернулась? — удивленно спросила та с шоколадкой во рту, — могла и не торопиться, я сама могу справиться.

— Купила вам ваш любимый морковный торт, — ответила Анита радостно.

— Ты не должна тратить свои деньги из — за меня, всегда можешь пойти куда хочешь, — объявила Дороти.

Анита поблагодарила ее. Ровно через две недели наступило долгожданное Рождество. Долгожданное потому, что Аните не терпелось отдать подарки Грэгу. Она упаковала их в яркую бумагу, написала на открытке самые нежные и ласковые слова.

За день до Рождества к Дороти приехали Джейн и ее муж и забрали ее в гости к брату. Анита была глубоко тронута добротой и гостеприимством этих приятных людей.

В Рождество Анита проснулась рано утром, как всегда приготовила кофе и села возле стеклянной двери.

Весь балкон был завален снегом, ветки старого дерева низко опустились под его тяжестью.

Анита не сразу поняла, что за черные точки сияли из — под снега, она смотрела на них внимательно, пока не разглядела.

На одной из веток сидела белка, накрыв тощее тело пушистым хвостом до самого лба, и дрожала от холода. Из ее крохотного рта поднимался пар и тут же исчезал в холодном воздухе. Ее худые лапы, не в силах выдержать тяжесть голодного тела, отчаянно хватались за снежную ветку, чтобы не свалиться с нее. Тут подул ветер, и с самой верхушки старого дерева посыпались комья снега.

Белка спрыгнула на перила, уставилась на Аниту, поймала ее взгляд, взлетела на балкон и встала возле двери, утонув в снегу. Еще одна белка спрыгнула откуда — то с дерева и обе молча просили у нее желанный кусочек белого хлеба.

Анита улыбнулась им радостно, встала, как всегда разогрела в микроволновке два куска белого хлеба, открыла дверь, низко наклонилась и протянула гостьям.

Белки схватили хлеб, вскочили на перила балкона и жадно впились в него острыми зубками. В это время раздался кашель Дороти.

— Счастливого вам Рождества, Дороти! — сказала Анита, как только подошла к ней.

— Тебе также. Что, опять Рождество? У меня такое чувство, будто неделю назад было последнее Рождество, время бежит так быстро и укорачивает мою жизнь, — пожаловалась Дороти и отправилась в ванную комнату.

— У вас впереди еще долгая жизнь.

— Меня это не волнует, умру, так умру, буду со своим любимым мужем, я говорю про второго мужа! Я только из — за денег волнуюсь, вдруг они закончатся, тогда у меня отнимут дом, потому что мне нечем будет платить за него. И куда я пойду, на улицу, что ли? — продолжала она ворчать, сидя на унитазе.

— Не волнуйтесь, у вас есть деньги, Джейн же говорила вам об этом.

— Тебя слушать, так у меня все хорошо, а у меня вот спина болит.

— Сегодня надо одеться теплее, чем вчера, холодно, снег на улице, — сказала Анита, одевая на нее толстые байковые синие штаны и такую же кофту.

— Пока ты не пришла в мой дом, я никогда не одевалась так тепло.

— И часто вы болели?

— Каждую зиму, как только выпадал снег.

— Вот видите, именно поэтому надо одеваться тепло.

— Мой врач сказал, что от холода не болеют.

— Он ничего не понимает про холод, этот врач. Я из холодной страны, мне можете верить, я профессор по холоду, одевайтесь тепло, и точно не заболеете.

— Ты все знаешь, Анита, только с мужчинами не умеешь играть, и поэтому у тебя нет мужа.

— Это правда, не научилась хитрить, не получается, даже если захочу, — призналась Анита, смеясь.

Она одела Дороти, отошла в сторону, посмотрела на нее оценивающе.

— Чего так смотришь, о чем думаешь? — спросила Дороти.

— Этой одежды недостаточно, наденьте еще сиреневый жакет, тогда я не буду волноваться.

— Волноваться из — за чего? —