Книга Сердце из хризолита - Эля Рин

Что же, эти игры со сном и его отсутствием уже становились рутиной. Так что вряд ли мне понадобится постельное белье.

До наступления ночи я медленно и с удовольствием выпила чаю со сдобным печеньем и бесконечное количество раз повторила наставления Лойтера. Отсчитать от самого высокого холма с обрезанной вершиной тридцать семь перестуков колес, встав лицом по ходу движения, представить себе гладкую стену мелового карьера — и трещины особым узором. Я так упорно вглядывалась в рисунок, что, кажется, запомнила его навсегда. Взяться за ручку саквояжа, особым образом сложив пальцы, а второй рукой провести перед собой, говоря заклинание перехода.

— Ничего сложного, — прошептала я.

Сейчас меня гнала вперед безысходная уверенность, что ошибки не может случиться. Если портал будет открыт через шесть дней, значит, я добралась до нашего парка. То есть еще не добралась, но обязательно доберусь. А значит… Я вскочила и подхватила саквояж. За окном проплывал высокий холм, из-за острой вершины которого выбиралась луна.

— Один, — принялась я считать шепотом. — Два, три…

А на “тридцать семь” успела представить, как сильно удивится кондуктор, когда придет будить меня утром. Созданный портал блеснул золотом, и я быстро шагнула в него. Достаточно быстро для того, чтобы не успеть испугаться или передумать.

14.9

— Узнаю манеру старины Лойтера, — смотритель Веземского маяка провел ногтем по строчкам и хмыкнул. — Но ведь он отошел от дел, разве не так?

И подозрительно посмотрел из-под густых белесых бровей.

Разбуженный моим прибытием посреди ночи, толстяк сначала пытался выпроводить внезапную гостью до утра в ближайшую гостиницу — под предлогом того, что впереди гроза, и он не возьмет на себя ответственность размечать маршрут. Однако я была готова и молча вручила ему лист с расчетами от Лойтера, который тот успел сделать. Теперь толстяк потирал подбородок, бормотал под нос, что хуже взбалмошной девы с бессонницей может быть только дева с магией, сомневался в моей способности выдержать переход по двум десяткам точек и намекал на то, что утро вечера мудренее.

Но я стояла на месте и молча смотрела поверх его головы на бегущие по небу грозовые облака. Луна то и дело выныривала между ними, заливая окрестности серебристым светом, тени становились совсем черными, и мир вокруг будто превращался в картонную декорацию.

В эти моменты Грета на сцене совсем не волновалась и просто играла доставшуюся ей роль.

А как только луна пряталась, и мир заливала темнота, в моей душе пробуждались призраки. Страхи, сомнения, тоска по Кейду, вина… Они опутывали мое сердце, словно цепи, и время от времени становилось так больно, что я забывала дышать.

Но потом я вспоминала о о том, что должна быть сильной, крепче стискивала зубы, откидывала с лица непослушный локон и холодно говорила:

— И все же мне нужно отправиться в путь именно сейчас.

Смотритель маяка наконец сдался, забрал у меня лист с маршрутом и жестом указал на скамейку рядом с площадкой для переноса. Я быстро опустилась на нее, почти упала, поставила рядом саквояж и только после этого поняла, как сильно у меня дрожат руки. Толстяк чертил символы и передвигал знаки по краям круга, в который я прибыла и из которого должна буду отправиться дальше. Потом буркнул: “Предупрежу остальных” и ушел, оставив меня одну. Минуты текли мимо, каждая длиной с маленькую жизнь, я сидела и слушала ночные шорохи. Кожа на тыльной стороне ладоней заледенела и во рту появился кисло-сладкий вкус. Смотритель передавал на другие точки информацию о моем маршруте, используя заговоренные зеркала. Я с детства любила эту магию больше всего, потому что ощущалась она как фруктовые леденцы. Кисленькие, прозрачные, постукивающие друг о друг, вспышка — и заклинание улетело. Потом его поймает похожее зеркало… и там магия будет уже сливочно-приторной. Если, конечно, кому-то придет в голову ее попробовать.

— Готово, — толстяк вернулся и протянул мне руку, помогая встать. — Только не задерживайтесь. Если грозовой фронт развернется…

— Знаю.

Я шагнула в круг, покрепче вцепилась в ручку саквояжа, качнулась в сторону и начала танец с пространством. В этот раз одна.

Шаг — и вместо мелового карьера вокруг развернулись крылья облаков. Ветер рвал волосы, мелкий град сек лицо, заставляя жмуриться.

Шаг — и в бархатной черноте пещеры затрещали факелы.

Шаг — и огромная волна чуть не смыла меня с верхней площадки маяка, но я успела ухватиться за мокрый канат. “Дальше!” — крикнула мне тень откуда-то сбоку, и я осмелилась разжать пальцы.

Шаг — и в дерево рядом со мной ударила молния, а вдали, над столбами вдоль железной дороги, затанцевали искристые огоньки.

Шаг…

Шаг…

Шаг…

Мир в калейдоскопе вокруг меня трещал и пересыпался, ломался и собирался вновь, но это было неважно, совсем неважно.

Я знала, что дороги назад нет.

А потом еще шаг — и я оказалась в зале с высокими сводчатыми окнами, за которыми слышался шум просыпающегося города.

В этот раз совершенно одна.

Глава 15. Конец и начало сказки

Следующие дни были похожи один на другой. Я просыпалась — в той самой гостинице, куда меня однажды привел Кейд. Даже комната была в том же самом крыле здания и очень похожа на ту, где я пятнадцать лет назад провела бессонную ночь.

Администратор гостиницы странно на меня поглядывал, вручая ключи: то ли с насмешкой, то ли с самодовольным сочувствием, но у меня не было ни сил, ни желания допытываться, что именно он подумал. Но на всякий случай, забирая ключ, прошептала заклинание — слова то ли сами пришли в голову, то ли слышала их раньше — и над головой у меня вспыхнул маленький огонек.

— На случай, если у вас темные лестницы и коридоры, — улыбнулась я.

Администратор тут же перестал улыбаться и поклонился.

— Еще раз добро пожаловать, мисс Элес.

Я назвалась тем самым родовым именем, которое стало обманом между мной и Кейдом. С мыслью о том, что теперь оно послужит хотя бы чему-то полезному.

Проснувшись и приведя себя в порядок, я выходила на улицу и обязательно тут же покупала утреннюю газету. При этом мне было абсолютно не важно, о чем писали