Книга Режим гроссадмирала Дёница. Капитуляция Германии, 1945 - Марлиз Штайнерт

эксцессам британских офицеров и утверждая, что в качестве оправдания использовалась ссылка на «безоговорочную капитуляцию». «Безоговорочная капитуляция, — заявил он, — подразумевает, что германские военные власти обязаны подчиняться указаниям союзного Верховного командования. Они пересылаются мне вами, генерал. Однако условия капитуляции не могут предназначаться для того, чтобы любой местный командир обладал властью издавать приказания, противоположные инструкциям его собственного начальства». Такие отклонения, продолжал Линдеманн, подрывают дисциплину и не позволяют ускорить передвижение войск или контроль и снабжение войск на марше. «Я официально заявляю, что, если такие условия будут продолжаться, я не смогу взять на себя ответственность за беспроблемную эвакуацию из Дании, как это обоснованно хотелось бы всем заинтересованным сторонам». Наконец, Линдеманн сослался на определенные положения Женевской конвенции от 27 июля 1929 г.

ОКВ поддержало протест Линдеманна и переслало его Эйзенхауэру. В результате 13 мая через подполковника фон Веделя из штаба связи Линдеманна штаб союзных войск был проинструктирован о том, что германские войска не могут забирать велосипеды из Дании, что в индивидуальных случаях соответствующие командиры должны решать допустимое количество велосипедов. В письме заявлялось, что такие личные вещи, как наручные часы, авторучки и деньги, у германских войск при отбытии из Дании изыматься не должны, но что они могут нести с собой личное оружие (и только), иными словами, винтовки, пистолеты и пистолеты-пулеметы (автоматы). Поскольку немцы, очевидно, полагали, что могут навязывать условия даже после капитуляции, ответ генерала Дьюинга был категорическим: «Генерал Линдеманн должен понимать, что с немцами в Дании после их безоговорочной капитуляции союзники обращались несравнимо лучше, чем немцы с союзными войсками, попавшими в плен. Многие солдаты союзников, находящиеся сейчас в Дании, видели сами или пережили то, что пришлось перенести нашим пленным. Тем не менее дисциплина союзных войск гарантирует, что германский вывод из Дании контролируется в духе указаний, отданных мной».

Комментарий в боевом дневнике штаба «Север»: «Протест генерал-полковника Линдеманна против инструкций британского генерал-майора Фьюинга (так в тексте) получил должный ответ последнего» (!).

Эвакуация из Дании солдат и офицеров вермахта прошла быстро. В первую неделю после сдачи убыло около 43 000 человек, а во вторую неделю эта величина почти удвоилась. В начале июня генерал Дьюинг решил, что больше не нуждается в услугах генерала Линдеманна, и арестовал его. К этому времени в стране оставалось совсем немного немецких солдат.

Эвакуация Норвегии оказалась значительно сложней. Германские войска здесь вместе с «Организацией Тодта» насчитывали около 400 000 человек, еще здесь были 99 000 русских пленных или рабочих, а также около 30 000 иностранных рабочих, и все были разбросаны по стране. Как и в Дании, за эвакуацию отвечала миссия Верховного командования союзников. Ее главой был генерал Эндрю Торн, командовавший Шотландским военным округом с 1941 г. и назначенный командующим союзными сухопутными войсками в Норвегии в 1944 г. (то есть задолго до прихода сюда союзников). Еще с осени 1943 г. он готовил подробные планы на случай ухода немцев из Норвегии, разгрома Германии или капитуляции Германии. При подписании в Реймсе Йодлю было приказано направить представителей вермахта в Эдинбург для подготовки к сдаче германских войск в Норвегии. Ранний приезд генерала Торна в Осло был предсказуем.

Кейтель проинформировал командующего вермахтом в Норвегии генерала Бёме о том, что заместитель генерала Торна прибудет к вечеру 7 мая или утром 8 мая. Он еще раз заговорил об условиях капитуляции и подчеркнул, что перемещения германских вооруженных сил в Швецию не будет, поскольку это представляло бы собой нарушение соглашения. Однако до полуночи с 8 на 9 мая лицам, преступающим это правило, не следует мешать переходить границу.

Генерал Бёме уже отказался вступать в контакт со шведским правительством через германского посланника в Стокгольме или вести переговоры об интернировании немецких войск в Швеции. 6 мая ОКВ подтвердило свои оперативные инструкции, и их он придерживался в ожидании дальнейших приказов. Равным образом Бёме отказался от предложения шведского Красного Креста прислать медсестер для военнопленных в Норвегии, поскольку не хотел оказаться «зависимым от Швеции». Вместо этого он потребовал, чтобы освобожденные пленные из более неприветливых частей Норвегии были переведены в Швецию, и ОКВ дало 7 мая согласие на это предложение.

В приказе по войскам Бёме дал понять, что он думал о капитуляции: «Я знаю, что это сообщение является для нас суровым ударом. В Норвегии мы остаемся непобежденными и сильными, как всегда. Никакой враг не осмеливается атаковать нас, и все-таки, ради блага немецкого общества, сейчас мы должны склониться перед диктатом противника. Поступая так, мы верим, что будем иметь дело с людьми, уважающими достоинство солдата. В их отношении к германскому солдату мы ожидаем, что норвежцы продемонстрируют дисциплину такую же, какую мы всегда показывали им. Насколько это касается вас, мои друзья, я ожидаю, что вы будете вести себя в такой же образцовой форме, которую даже враг будет обязан уважать. Сцепив зубы, поддерживайте дисциплину и хороший порядок, подчиняйтесь своим командирам и оставайтесь, какими вы были всегда — германскими солдатами, которые любят свой народ и свою страну больше, чем все остальное на свете».

Представители генерала Торна прибыли в Норвегию 8 мая. В течение трех следующих дней по воздуху были переброшены новые воинские части союзников, в портах бросили якоря британские эсминцы, а в начале июня прибыло и американское подкрепление. Но даже в этом случае войска союзников в Норвегии насчитывали только 40 000 человек, в то время как предстояло эвакуировать свыше 400 000 немцев.

Условия капитуляции, содержавшиеся на 50 машинописных страницах, генералу Бёме представлялись «невыносимо суровыми». Он заявил, что войска «потрясены» и что любые дальнейшие требования будут иметь серьезные последствия. Он доложил в ОКВ, что эти условия включали в себя: разоружение всех существующих организаций, соединений и отделений партии и СС; арест всех членов СД, военных отделов, VII управления РСХА (письменная документация. Исследование идеологии противников режима: франкмасонство, иудаизм, церковь, либералы, марксисты. Орган партии, состоявший из членов СД), полевой жандармерии, генералов СС, регулярной полиции, гитлерюгенда, партийных функционеров от начальника отдела или главы района и выше, а также всех начальников отделов в рейхс комиссариате. Это, заявил Бёме, рассматривается солдатами как «бесчестье». В дополнительные условия, упоминавшиеся им, входила немедленная эвакуация городов и позиций береговых артиллерийских батарей.

Бёме особенно был оскорблен условием, что для эвакуации могут использоваться только имеющиеся запасы бензина, отмечая, что в результате войска лишаются мобильности и будут вынуждены «отправиться» по маршруту как «толпа мужчин», не имея даже скудных запасов продовольствия. Поэтому после разоружения полмиллиона немцев будут всего лишь «беззащитными изгоями». Заключительным оскорблением, в глазах Бёме, было предпочтительное отношение, оказываемое русским военнопленным. Его заявление