Книга Последний ход - Мэри Бёртон

Узел в груди у Кейт несколько ослаб.

– Спасибо, мама.

Направляясь к себе в комнату, она прошла мимо семейной фотографии, висящей в коридоре. Это была последняя фотография с отцом. Кейт на ней улыбалась, но, как и все ее улыбки, эта была несколько пресная. Остальные сияли. Хейден помнила тот день, когда была сделана фотография. Брат постоянно дергал ее за волосы, стараясь вывести из себя. Наконец Кейт закричала. Отец пригрозил детям надрать задницу, если те не успокоятся.

«Митчелл и Кейт, уймитесь же наконец!»

«Они такие похожие», – сказала мать.

«Они похожи как день и ночь», – возразил отец.

Брат оглянулся на Кейт, но не сказал ни слова. Та понимала: он рад тому, что они разные. Ей тогда было шестнадцать лет, и вся ее личная жизнь была сосредоточена в шахматной секции…

Комната оставалась в точности такой же, как и тогда, когда она была подростком. Двуспальная кровать с чугунными спинками была застелена простым лоскутным покрывалом. Никаких кукол, плюшевых зверей и даже дополнительных подушек. Горный пейзаж, который Кейт сделала на уроке рисования. Деревянный письменный стол с заточенными карандашами в стакане и аккуратно лежащей посредине тетрадкой. На столике сбоку шахматная доска, на ней партия в самом разгаре.

Достав вещи, Кейт аккуратно повесила их в шкаф и включила телефон в розетку у ночного столика. Приготовила шорты, топ и кроссовки, рассчитывая завтра встать рано и пробежаться. И еще достала то, в чем будет ходить завтра. Некоторые привычки не меняются.

Переодевшись в шорты и футболку, Кейт надела шлепанцы и прошла на кухню. Мать стояла у плиты и готовила омлет. В тостере разогревались ломти булочки.

Сев за стол, Кейт подавила желание смахнуть с него крошки. За этим столом часто собиралась вся семья. У них с братом частенько происходили бурные ссоры, и хотя Кейт по большей части молчала, ей всегда удавалось настоять на своем. Она бросила взгляд на место во главе стола, за которым сидел отец. От чувства вины у нее сдавило грудь.

– Почему ты ничего не трогала у меня в комнате?

– Сама не знаю. Быть может, я в глубине души надеялась на то, что ты вернешься и захочешь что-нибудь из нее забрать…

Кейт никогда не хотелось сюда вернуться, но вот сейчас, оказавшись здесь, она ощутила странный комфорт в том, что в ее комнате все осталось как было.

– Тебе нужно было обставить мою комнату заново, мама. Или, еще лучше, найти себе новое жилье. Ты не хочешь перебраться отсюда куда-нибудь туда, где будет чем заняться?

– И здесь тоже можно найти самые разные занятия.

– Мама, ты правда довольна тем, что остаешься здесь?

– Я предпочитаю находиться поблизости от своих воспоминаний. Возможно, это не идеальное место для жилья, но мне оно нравится. Здесь тихо и спокойно. И много друзей.

Поставив омлет и булочку перед Кейт, мать села напротив. Пригубив кофе, она стала смотреть, как дочь ест. В детстве Кейт очень любила такие моменты. Мать понимала ее стремление побыть в тишине и в то же время получала удовольствие, находясь рядом с дочерью.

– Видела тебя в новостях, – сказала она. – На пресс-конференции ты была в центре событий.

– В Сан-Антонио произошло убийство, полностью повторяющее те, которые совершил Самаритянин. Со мной связалась местная полиция, и я занимаюсь этим делом вместе с одним детективом.

– Ты же задержала Самаритянина еще несколько месяцев назад.

– Этому убийце известны мельчайшие подробности преступлений Самаритянина.

Изучив ее, мать покачала головой:

– Я двадцать восемь лет была замужем за прокурором и родила двух полицейских. Я чувствую, когда ты что-то недоговариваешь. В чем дело?

Кейт откинулась назад, стараясь изо всех сил излучать расслабленную уверенность.

– Убийца обратился ко мне по имени. Но, учитывая мое недавнее появление в средствах массовой информации, в этом нет ничего удивительного. Никаких причин для беспокойства.

– Ты полагаешь, за столько лет я должна была бы привыкнуть к разговору про убийц. – Сильвия Хейден покачала головой. – Но я по-прежнему волнуюсь. Каждый божий день со страхом жду телефонного звонка, как тогда, когда мне позвонили и…

Груз вины стал еще тяжелее.

– Можешь говорить. Когда тебе позвонили и сказали, что мой бывший ухажер убил папу.

Мать накрыла руку Кейт своей.

– Этот мальчишка стрелял и в тебя.

– Но я осталась в живых.

Мать сдвинула брови.

– Я никогда не винила тебя в случившемся. Уже сто раз говорила это.

То же самое сказал и Митчелл, и Кейт оставалось только прятаться за логикой. До конца своих дней она не сможет подобрать слова, чтобы выразить чувство сожаления и вины.

Мать долго молча смотрела на нее, затем откинулась назад и пригубила кофе.

– Я представляла тебя ученым, увлеченно работающим в лаборатории, а никак не бегающей за убийцами, подобно твоим отцу и брату.

Кейт гордилась тем, что похожа на них.

– Идти против наследственности нелегко.

– Твой отец получал ни с чем не сравнимый восторг, когда ему удавалось убедить присяжных и отправить преступника за решетку. – Она потрепала дочь по руке. – Я надеялась, хотя бы один мой ребенок возьмет что-то от меня. В тебе я вижу твоего отца.

Кейт провела пальцем по краю кружки.

– В таком случае почему мы с папой проводили вместе так мало времени?

– Он понятия не имел, как вести себя с девочкой. Не знал, что ей сказать. Вот почему по вечерам возил тебя в шахматную секцию. Он хотел побыть с тобой.

И его убили…

– Расскажи мне о своем деле, – словно прочитав ее мысли, сказала Сильвия Хейден. – И не думай, что тебе удалось отбить у меня охоту узнать больше про этого убийцу.

Кейт улыбнулась. Ее мать обладала завидной проницательностью.

– Ты помнишь Нину Эрнандес? Домработницу Болдри?

– Раза два видела ее в школе. Ее дочь была чуть постарше Митчелла. Нина была поразительной женщиной. Очень спокойной.

– А как насчет ее дочери Глории?

– Никогда не встречалась. Но твой отец был с ней знаком. Когда ей было лет семнадцать, у нее случились кое-какие неприятности. Мистер Болдри-старший лично переговорил с твоим отцом, и дело замяли.

– В чем именно провинилась Глория?

– Разбила машину своей одноклассницы. Глупая выходка, которая обернулась серьезными выплатами. Машина здорово пострадала.

– Что-нибудь еще?

– Нет. Точнее, если что-то и было, я ничего не слышала.

Кейт скатала на тарелке хлебный мякиш.