Книга Десять дней до конца света - Манон Фаржеттон

– Ты слушатель.

– Я голос четырех струн.

Лили-Анн кивает. Беатрис кусает губы. Если Макс не хочет говорить о своем прошлом, то уж не ей это делать. Но до чего же поразительно, что Гвенаэль попал в точку.

– Я счастлива, что встретила тебя, Макс, – выпаливает Лили-Анн.

– Я тоже. Эти дни были как подарок.

Он поворачивается к Беатрис.

– Месье Шарпантье, – приветствует она его.

– Майор.

– Забавно, как вы замкнули мою карьеру.

Они улыбаются друг другу. Пережитая Максом трагедия была ее первым делом, и теперь здесь же она перестает быть следователем, чтобы стать просто Беатрис.

– Я буду там, когда вы отчалите, – заверяет их Макс.

Так он в деликатной манере их спроваживает. Женщины уходят, оставив старика с его одиночеством. Любопытство Беатрис слишком сильно, чтобы хранить молчание больше трех шагов.

– Как Гвенаэль описал в своем романе смерть жены Макса?

– Он ее еще не написал. Не успел. Я думаю, ему пока не хватает большого фрагмента истории этого персонажа.

– Понятно.

– А ты давно знаешь Макса?

– Я не могу сказать, что знаю его. Мы просто встретились на одном деле.

– Он был… потерпевшим? Обвиняемым? Свидетелем?

Беатрис улыбается.

– Свидетелем. Но я тебе этого не расскажу.

Лили-Анн разочарованно поджимает губы.

– Что ж, придется ждать, когда Гвенаэль допишет.

95

Ч – 6

Браим сосредоточился, чтобы следовать инструкциям Беатрис.

Они уселись в круг – Валентин, Лили-Анн, Нинон, Лора с Марком и он. Беатрис учит их, как дышать под водой, чтобы экономить воздух и не бояться. Браим сомневается, что в нужный момент сумеет повторить это упражнение, но он не знает, как среагирует, впервые оказавшись под водой, поэтому рад любому подспорью, которое может помочь ему выжить. Сегодня у него больше причин жить, чем было за всю жизнь. И потом, есть подлинная отрада в этом моменте единения, окутанном туманом. Согласуя свое дыхание, они согласуют и души, Браим в этом уверен.

Внезапно что-то нарушает гармонию. Браим открывает глаза. Марк и Лора перешептываются, глядя на часы.

– Мы сейчас в последний раз поднимемся в дом за комплектом первой помощи и едой, – сообщает Марк. – Если вы что-то забыли, вспоминайте, потом будет поздно.

– Возьмите непромокаемый конверт формата А4, – просит Лили-Анн. – У папы в гараже есть, там же, где плащи и гидрокостюмы.

– Зачем? – удивляется Лора.

– Для романа Гвенаэля. Чтобы он не промок, пока мы доберемся до катера. И я думаю… он захочет нырнуть с ним.

Лора не одобряет, но и не протестует. Они с мужем удаляются. Круг сжимается теснее. Браим ловит руку Беатрис и вновь закрывает глаза.

Под ее руководством они опять раз за разом выполняют упражнение. Тревога Браима мало-помалу отступает.

Хоть Валентин и ерзает справа от него, еще ни разу за десять дней он не чувствовал такого единения со своими спутниками, и Гвенаэль в своем гроте тоже сейчас откликается на зов. Браим догадывается, что он крепко связан с ними, хоть и не знает, как это объяснить.

Но Браиму плевать на объяснения.

Он всегда предпочитал чувствовать.

96

Ч – 6

Лоум всё ближе. Мы его ждали. Еще не увидев вдали пузырь, мы чувствовали его приближение. Я спускаюсь к морю с Зефиром, Евой и Ребенком. Едва мои ноги касаются воды, я чувствую связь с Лоумом, которая усиливается, когда я кладу ладони на пузырь.

Я сосредотачиваюсь на вопросе.

– Кто ты?

Зефир присоединяется, и вскоре наши с ним мысли переплетаются вокруг этих двух слов.

Внезапно вода, омывающая наши ноги, замирает. Море больше не шевелится, ни волны на нем, ни морщинки. Я поднимаю ногу, чтобы испытать этот странный феномен. Место, где она стояла, остается пустым, на нем образовалась дыра. Вода по-прежнему жидкая, но ее словно держит незримая сила. Потом вдруг пустота, оставленная моей ступней и лодыжкой, заполняется вновь.

– Ты властен над морем? – спрашиваю я его.

Яркая вспышка пробегает по поверхности пузыря. Взмывает голос Евы, или, может быть, это только мысль, которую я уловила. Ты вода. Ты в воде, и ты вода.

И тут стенка пузыря снова окрашивается лиловым и волна тепла распространяется по нашим рукам. Пронизанная светом пустота внутри пузыря влечет меня, как будто там я должна спрятаться. Я не хочу, сопротивляюсь.

– Почему ты позвал нас сюда? – спрашивает Зефир.

Пузырь изменяет форму под нашими ладонями. Мне кажется, будто я удаляюсь от пляжа, хотя ощущение прохлады на икрах осталось. Образы проплывают перед глазами. Я – Лоум. Я вижу то, что видел он.

Лоум существует с начала мира. Он появился однажды, когда стихии, составляющие планету, только начали мигрировать, собираясь в разные слои, да так и остался. Шли тысячелетия. Его влияние вскоре распространилось на большую часть поверхности земного шара. Лоум повсюду, где есть вода.

Передо мной плывут незнакомые пейзажи, сначала без признаков жизни. Потом появляются ростки, кусты, заросли, быстро становящиеся высокими деревьями.

Лоум показывает нам историю нашего мира.

Животные развиваются в морях, потом я вижу, как они выходят на сушу. Они кажутся мне странными. Я не могу понять, что в их облике создает такое впечатление.

И вдруг происходит событие, которого я не понимаю. Появляются люди. Похожие на нас, только чуть побольше. Их тела тонут в широких черных одеяниях, лишь головы и руки обнажены. Они берут образцы воды, песка, земли, растений, забирают и немного животных. И исчезают.

Мое воображение срывается с цепи. Кто эти люди? Из какой эпохи эти картины? Почему они мне так знакомы?

Люди в черном возвращаются. Лоуму как будто нет до них никакого дела. Он кружится так быстро, что я не успеваю увидеть, что они делают. Фауна изменяется. Странных животных мало-помалу вытесняют другие, более привычные. Грубые строения торчат из земли, и в них, кажется, живут люди.

Потом всё ускоряется: строятся города, всё больше, всё промышленнее, и вот они уже похожи на те, что я знаю. Когда приходят взрывы, картины расплываются, волна гнева накрывает нас, и всё внезапно гаснет.

Пузырь снова исчез, будто его и не было.

Я смотрю на моих спутников. Мне непонятно, какую хронологию мы только что видели. Эти люди в черном, кажется, нарушили экосистему планеты. И главное, если верить Лоуму, эти люди первыми появились как вид, уже обладая передовой технологией. Это какой-то бред.